Еще раз обратим внимание на то, что в тотальной войне разведка играла огромную роль, предоставляя информацию для принятия решений военно-политического, экономического и пропагандистского характера. В каждом документе немецких спецслужб есть информация об общей ситуации в городе, положении на фронте, снабжении, настроении населения и личного состава Красной Армии, пропаганде, работе промышленных предприятий, деятельности органов власти.
Культура работы по составлению отчетов и донесений у немцев была традиционно высокой. Структура отчетов строго соблюдалась, информация тщательно отбиралась и подавалась без повторов. В документах СД и военной разведки в полной степени нашел свое отражение нацистский подход к войне и целям, достижение которых возможно любыми средствами. В них — расчет и педантичное фиксирование того, как гибнут мирные люди, женщины и дети.
У каждой из немецких спецслужб была своя специфика, задачи и источники информации. В отличие от СД, полагавшейся большей частью на материалы допросов военнопленных, перебежчиков, а также информацию, добытую агентурным путем, военная разведка активно занималась радиоперехватом и получала множество советских трофейных документов (в том числе приказы Ставки ВГК, Военного совета Ленфронта, отдельных армий и дивизий, материалы допросов военнопленных, среди которых были и генералы — Закутный, Егоров, Кирпичников и др.) Не случайно качество информации по ряду вопросов, подготовленной немецкой военной разведкой, было на порядок выше, чем в СД. Однако с наступлением позиционной войны под Ленинградом количество советских трофейных документов заметно сократилось, и военная разведка утратила одно из своих преимуществ.
Материалы немецких спецслужб проливают свет на до сих пор спорную в литературе тему об ответственности (или меньшей ответственности) вермахта за преступления, совершенные нацистами в годы второй мировой войны. Что знало командование вермахта о положении населения? Насколько был представлен «расовый» аспект в отчетах спецслужб? Были ли элементы прогноза в сводках СД и военной разведки? К чему эта информация подталкивала Берлин? Почему в материалах собственно о Ленинграде практически нет никакой информации о религиозной жизни в городе, в то время как на оккупированной территории Ленинградской области этой проблеме немецкими спецслужбами уделялось большое внимание?
Сводки немецких спецслужб различаются по количеству и качеству информации, а также по оперативности. Материалы СД дают информацию не только о Ленинграде, но и о борьбе с партизанами, советской разведкой. Они показывают характер и содержание отношений СД и вермахта. Некоторые документы обобщающего характера о Ленинграде имели своей целью уточнение общей стратегии продолжения войны и более глубокое изучение противника. Кроме того, заключения СД о ситуации в Ленинграде, сделанные в октябре 1942 г., легли в основу обращения Гитлера к высшему командному составу вермахта относительно «бесчеловечности Советов» с целью оправдания методов ведения войны, которые являлись нарушением норм международного права.
Как явствует из документов германских спецслужб, немцы уделяли огромное внимание военному потенциалу Ленинграда, деятельности ленинградских предприятий и с удивлением для себя обнаруживали все новые и новые данные как о количественных, так и о качественных параметрах вооружений, производимых в городе на Неве. Очевидно, что если бы германское руководство обладало этой информацией раньше, оно, возможно, продолжило бы активные попытки с целью взятия города. Знание о том, что в городе производятся новейшие виды оружия (танки КВ, «катюши», подводные лодки, разнообразные приборы и др.) могло оказать такое же магическое влияние на Гитлера, как и то, что Ленинград был, по его мнению, оплотом большевизма.
Не повторяя содержание подготовленных немецкими спецслужбами материалов о положении в Ленинграде и вокруг него, отметим лишь несколько важных моментов. Во-первых, анализ немецких документов показывает, что между СД и военной разведкой осуществлялся обмен информацией. Нередко военная разведка в своих отчетах использовала данные, полученные органами СД. Вместе с тем нельзя не отметить, что в документах службы безопасности (СД) очевиден сильный идеологический компонент, проявившийся в воинствующем антисемитизме. Так называемому «еврейскому» вопросу неизменно отводилось одно из первых мест в сводках СД. Фиксировались малейшие проявления антисемитизма среди ленинградцев, давались рекомендации органам пропаганды усиливать именно это направление работы, поскольку «наконец-то природный антисемитизм проснулся в русских»30.
Трофейные советские документы, допросы военнопленных и перебежчиков не оставляли сомнений в том, что капитуляции Ленинграда ждать бесполезно. Возможно, что знание о грядущем голоде вместе с рядом других факторов (желание местной власти биться до конца и фактическое превращение города в крепость) остановили немецкое командование, привыкшее брать города, а не осаждать их. В этом смысле совершенно иначе выглядят усилия многих тысяч ленинградцев, которые работали на строительстве оборонительных сооружений. Некоторые ленинградцы летом 1941 г. полагали, что эта деятельность в военном отношении была лишена всякого смысла. Документы немецких спецслужб свидетельствуют об обратном. В каждой сводке немецкой военной разведки упоминалось о том, что доступ в город был затруднен в связи с наличием противотанковых рвов, а важнейшие объекты заминированы.
В конце октября немцы были уверены в том, что вот-вот все запасы продовольствия иссякнут и наступит катастрофа. Многие «открытия» были сделаны с опозданием. Ясного указания военно-политическому руководству о том, что необходимо предпринять на ленинградском направлении (кроме бомбежек выявленных объектов) на уровне оперативном (не говоря о стратегическом) ни СД, ни военной разведкой не делалось. В этом смысле роль спецслужб в механизме принятия решений на уровне группы армий сводилась, по-видимому, лишь к информированию.
Отметим также ряд серьезных просчетов немецкой разведки. К ним следует отнести неверную оценку численности населения в блокированном городе (она была существенно завышена), а также недооценку возможностей промышленности Ленинграда обеспечивать части действующей армии оружием и боеприпасами. Итак, готовность продолжать сопротивление, превращение города в крепость (строительство укреплений, минирование объектов, военная подготовка, создание специальных отрядов), а также активная пропагандистская работа партии и постоянный контроль над населением заставили немцев задуматься о целесообразности наступления, тем более что продовольственный кризис в городе для них был уже очевиден. Речь шла о том, что город может продержаться приблизительно еще один месяц, т. е. до конца октября. Судьба распорядилась так, что таланты немецкого фельдмаршала Риттера фон Лееба в ходе второй мировой войны использовались не по назначению. Он был признанным экспертом по организации обороны. Его работа «Оборона» была издана в 1938 г. германским военным ведомством и позднее переведена на английский язык. Некоторые из его ранних трудов изучались советскими военными экспертами и использовались при подготовке Полевого устава 1940 г. Однако именно ему было поручено взять Ленинград и осуществить успешно наступательную кампанию в северной части СССР. Нечеткость плана всей операции на северо-западе, недостаточность ресурсов возглавляемой им группы армий «Север» и, что существенно, отсутствие у Лееба опыта командования крупными танковыми соединениями и понимание сложностей, с которым может столкнуться его группа армий при штурме Ленинграда, наряду с изменением планов Гитлера в отношении северной столицы СССР — все это предопределили выбор иных средств борьбы за Ленинград31 . Важна также характеристика настроений населения, которую давали немецкие спецслужбы. Можно ли на него рассчитывать в случае штурма? Возможно ли самопроизвольное восстание в городе? В чем проявляется недовольство? Были ли завербованные немцами ракетчики или же это была «местная инициатива»? Во втором случае — это проявление некоей самостоятельности некоторых горожан. Важно отметить, что немцы не призывали в своих листовках к подобного рода действиям. Для них информация о ракетчиках была сюрпризом. Что же касается оценки настроений ленинградцев осенью—зимой 1941/42 г., то в плане характера изменений настроений они, в целом, совпадали с информацией органов НКВД. СД и военная разведка вынуждены были констатировать, что советским органам власти и управления на протяжении всей блокады удавалось контролировать ситуацию в городе.