Вот это был полет. Врагу не пожелаешь.
Впрочем, теперь я путешествую первым классом. Здесь персонал обучен справляться с любой ситуацией.
Я постарался устроиться поудобней, благо, кожаное сидение позволяет сделать это легко. Тем более что они здесь поодаль друг от друга, деловая элита не любит соседства.
Впереди меня, развернувшись спиной к иллюминатору, следит за новостями на деке толстяк в неприлично дорогом костюме. Экран инфопространства демонстрирует метеорологическую модель. Звук приглушен и почти не слышно ведущих. Единственное, что можно понять, - улыбающаяся детской улыбкой порнозвезда на экране сообщает, что приближается сильный антициклон.
Толстяк заметил мой взгляд, улыбнулся виновато:
- Каждый раз перед вылетом смотрю прогноз погоды. И вот, пожалуйста, - надвигается буря. Как вам это нравится?
Я нашарил кнопку на подлокотнике, сидение опустилось в положение «лежа». Прошептал, больше отвечая своим мыслям:
- Да, похоже, будет буря...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Смена алгоритма 1
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Смена алгоритма
1
Самодостаточные поселения, фермеры, «ульи», феодалы. Как только не называют уехавших из Грибницы или других крупных городов людей и их убежища. Оседая на зараженных и брошенных территориях, они быстро создают закрытые от внешнего мира комплексы, вырабатывающие для внутреннего пользования все необходимое: воду, еду, воздух, товары. Поговаривают, что многие из фермерских «ульев» имеют и черные клиники с принтерами органов, мини-заводы электроники. Ходили слухи, что даже имеется собственная армия генномодов для охраны территорий от мародеров и банд.
Так, все больше расширяясь, человечество постепенно возвращалось на свои земли. Многих ждала удача - разрушенные в пыль города. Разрушенные, но чистые. Иные вообще не могли ступить на черную землю, укрытую радиоактивной пылью. И вот тогда-то и вспомнили всевозможные предложения и фантазии футурологов. Появились на карте мира настоящие материки. Особенно в этом преуспели выходцы из Японии, уж они-то знали толк в подобном строительстве - у себя на родине едва не на головах друг у друга жили.
Переработанный мусор равномерно сбрасывался в моря, преобразовывая морское дно. Как после дождя грибы, вырастали на пластиковых островах небоскребы, готовились виртуальные сети. Постепенно развитые инфраструктуры вырастали настолько, что на официальных картах появлялись новые земли.
Одним из таких «мусорных» материков был Ракуэн. Новый японский рай. Остатки самурайской нации с положенной джапам гордостью принялись строить новый микромир в Тихом океане.
Другая подобная земля появилась на юге Независимой Республики. Она стала продолжением полуострова Крым. Во время памятных событий в Америке, едва не ставших концом света, полуостров серьезно пострадал. А, когда все прекратилось, местным пришлось заново осваивать территории, в том числе и морские. Злые языки утверждают, что успеха они добились из-за того, что у них в то время не было виртуальности, которая поглощает время не хуже черной дыры.
Естественно, я против такой идеи.
Напряженный едва ли не сильнее, чем мостовые канаты, я двинулся к выходу из здания аэропорта. Перелет дался нелегко, хотя такой уж сильной паники не случилось. За это можно отдельно поблагодарить стюардессу, молоденькую девочку с черным ирокезом и пирсингом в сосках, любезно поделившуюся запасами марихуаны. Так что большую часть полета я провел с ней в туалете, скручивая папиросы. От секса отказался, мне этого добра в теле Петра не надо.
Здание аэропорта поразило многолюдностью. За шумной паутиной голосов пассажиров и тонкими лезвиями детского плача практически не слышно объявлений по громкой связи. Пришлось ориентироваться по мониторам с мультиязычными надписями.
- Петр Астахов?
Я обернулся. Низкорослый татарин поднял полосу коричневого картона с надписью «Новая Надежда».
- Я должен вас встретить. Где ваш багаж?
- Я налегке.
Татарин кивнул, и повел меня на стоянку. По пути свернул картон в небольшой квадрат и отправил в черный зев мусорного бака на парковке.
Крымская ночь оказалась пронзительно холодной. Может быть от влажности, а может это отходняки после травки. Недаром горло саднит от этой дряни. Рассмотреть я тоже ничего не смог, вокруг темень, как в шахте. Только здание аэропорта ярко освещено, над ним горят рекламные голограммы. С ревом взлетел очередной лайнер.