На кирпичном холсте изображена автомобильная дорога, абсолютно пустая. Черный асфальт потрескался, но желтые, на американский манер, разделительные линии еще четко видны. Устало улыбаясь, отец ведет куда-то дитя. Малюсенькая ладошка девочки, лет шести, полностью утопла в крупной, привыкшей к грубому труду ладони отца. Оба одеты чрезвычайно бедно. За спиной у девочки детский рюкзак, сквозь дыры в нем видны фрагменты платьиц и ноги кукол.
Автомобильная дорога изгибается, уходит за горизонт, где превращается в покрытый слизью язык. Становится ясно, что эти двое направляются в огромную раззявленную пасть.
И над всем этим кошмаром сияет пыльное солнце. Внизу короткая надпись, скорее эпитафия, нежели вопрос: «Ты уверен, что стоит уходить?..».
- Ты уверен, что стоит уходить? - прошептал я пораженно.
В душе медленно таял дикий крик, порожденный мастерством художника. Хотелось зарыдать, взвыть от отчаянья, что невозможно остановить этих двух, предупредить об опасности. Они обречены...
- Пит?
* * *
Я обернулся, стараясь не делать резких движений, хотя от неожиданности сердце забилось в ботинок. Тени переулка с неохотой выпустили низенькую стройную фигурку. Я ощутил укол разочарования и странную дрожь одновременно.
- Айко?
- Здравствуй, Пит. Рада тебя видеть.
- Что ты здесь делаешь? Откуда ты?
Красивое кукольное лицо осветилось бликом улыбки, Айко приблизилась. Непривычно ее видеть не в джинсовом комбинезоне, как в Цирке Беспринципности. Сейчас девушка в облегающей мотоциклетной кожаной куртке и штанах, на коленях и локтях пластиковые накладки. Куртка расстегнута, под ней черная футболка без логотипов обтягивает плоский животик и два, довольно больших для японки, холмика. Айко не носит бюстгальтера, набухшие в прохладе переулка соски хорошо видны.
- Городское искусство, - Айко взглянула на граффити и криво усмехнулась, на миг обнажив зубки а-ля яэба, став еще больше похожей на хищную кошечку. - Ответ человечества на будущее, которого оно не желало. Плевок в лицо истории.
- О чем ты?
Я тоже оглянулся. В голове каша, никак не могу разобраться с происходящим. Творится что-то чудовищно неправильное, но, в то же время, я ощущаю - так и должно быть. Теперь бы еще понять, что именно...
- Ты разве не видишь? Эта дорога, она олицетворение жизни, а пасть в ее конце - мегаполисы. Мы приносим сами себя в жертву городам, добровольно идем на смерть, и ведем детей. Человечество больше не может выживать по отдельности, быть индивидуальностью. Это конгломерат сущностей. Механизм самопоедания.
Я проговорил растерянно:
- Не все так живут.
- Мы так не живем, это точно, - японка хищно улыбнулась. - Элита живет в свое удовольствие, но для этого нужны рабы. Как эти двое, на дороге. И такое положение всех устраивает.
Слова Айко неприятны так же, как и страшны. Я никогда не задумывался над подобной схемой общества. И теперь во мне восстало против нее все.
Я указал на несчастного отца и ребенка:
- Но ведь их можно остановить!
Айко нашла дно моих глаз, кольнув душу льдом суровой логики.
- Зачем? Сэйт, каждый сам выбирает дорогу.
- Каждый сам... - прошептал я. - Но ведь можно выбрать путь по незнанию, или...
Продолжение фразы исчезло в космическом холоде, порожденным прикосновением Айко к моей душе. Суровая реальность поцеловала вонью переулка, капельками конденсата на кирпичных стенах, задымленным небом, из-за которого не видно купола подводного города.
Я снова оказался здесь и сейчас.
Один против всех.
Я прохрипел тихо:
- Как ты меня назвала?
* * *
Очередная улыбка рассказывает мне, какое наслаждение испытывает ее маленькая хозяйка. Голос Айко обволакивает:
- Ты должен признать, когда спадают маски, сразу становится легче. Так, мой дорогой дьявол?
Становится холодней, или меня колотит озноб?
- Почему ты молчишь? Разве ты не рад меня видеть? Я вот - очень.
Я хочу спросить, где Алиса, но боюсь услышать ответ. Вместо этого горло выпускает хриплый вопрос:
- Откуда ты?
Айко само послушание, мурлычет:
- Я давно здесь. С самого первого дня твоего появления в этом ужасном месте. Я была твоей тенью, мой дорогой.
- Зачем?
Миниатюрная японка приблизилась, нежные пальчики коснулись моей исчерченной шрамами щеки. Я ощутил ее пахнущее яблоками дыхание:
- Ты страдаешь... Ты должен пойти со мной.
- Куда?
- Домой.
Я усмехнулся непослушными губами:
- И где же он?
- Ты разве не чувствуешь? - Айко прижалась всем телом, я ощутил дрожащее в ней возбуждение. Ее голос стал печальным: - Ты совсем запутался, мой дорогой... твой дом там, среди невероятных чудес. Позволь виртуальности вернуть твое могущество. Ты сразу почувствуешь, как изменится все вокруг. ТЫ это изменишь...