«Дополнительный канал подключен. Счет на оплату отправлен на ваш основной почтовый ящик».
Я посторонился, пропуская рикшу, оправил плащ. Вишневая точка на карте замерла на расстоянии сотни метров от меня. Я закурил и зашагал навстречу, стараясь не пропустить цель.
Так, что там говорил Вуду-Z? Эти ребята похитили у него какой-то важный файл, информацию ценой в два миллиона рублей, что в эквиваленте — две безбедных жизни в виртуальности. Что еще? Они опасны, будут отстреливать, сопротивляться, громить вирусами?.. Нет, кажется, что о таком не говорил. Да и по фотографии этого Якоба Штрауде не скажешь, что человек вообще держал в руках оружие. Хотя, как говорил классик, в виртуальности возможно все, кроме смерти…
Из толпы вынырнул трансвестит, попытался схватить меня за руку:
— Минет за сотню! Профессиональный, с проглотом!
Я брезгливо отдернул руку, стараясь не смотреть в чересчур скуластое лицо мужика, где яркой косметикой пытались затушевать сифилитичные язвы. Вслед прокричали:
— Козел!
И тут же, с другой стороны:
— Стимуляторы воображения, антидепрессанты, цифровой кокаин, звуковые наркотики! Все — дешево и по лицензии!..
— Бригада первоклассных дизайнеров создаст качественный образ точки входа!
— Мясо собаки…
— Паспорта, помощь в регистрации, найдем работу…
— Незабываемый трах с цирковыми уродами…
И даже:
— Гадание по IP-адресу!
Виртуальность. Мир-мечта на обломках мира-реальности. Кошмарная травестия.
Проталкиваясь, ругаясь, отбиваясь от торговцев и проституток, я преодолел сотню метров за десять минут. Недаром у них в китайском квартале постоянно подвешивают сервер, столько народу толчется, кошмар!
Якоб Штрауде рассматривал витрину аквариумного магазина, будто завороженный, застыв у террариума с ярко-желтым питоном и десятком каких-то ядовитых ползунов. Такой же, как на фото: сутулый, худой, щурит близорукие глаза.
Я огляделся, но вокруг такое столпотворение, что никто ничего не заметит. А если и заметит, то полиция и зеваки просто не смогут ничего понять: кто и что сделал.
Неудачливый похититель чужих файлов вздрогнул, когда я приблизился. Его карие глаза напомнили мне птицу, взгляд такой же испуганный, как у воробья, пойманного в кулак. Ни вздохнуть, ни расправить крылья…
— Ужасные существа, правда?
Я вздрогнул.
— Что?
— Змеи, — Якоб смущенно улыбнулся, заискивающе пытаясь заглянуть мне в лицо. — Они ужасны.
Мой взгляд обшарил стеклянные тюрьмы с пресмыкающимися, застыл на толстой черной змее. Она свернулась клубком, всем видом демонстрируя свое презрение к окружающему миру. Только ядовитая ненависть во взгляде маленьких глазок на квадратной башке выдавала тварь с потрохами.
Я кашлянул, сказал неуклюже:
— Это природа их создала такими. Не вижу ничего страшного.
— А я их боюсь до дрожи, до ночных кошмаров. — Якоб вжал голову в плечи, когда заметил, на какую змею смотрю я. — Как представлю, что эти… бр-р, твари, ползают, ищут жертву…
— Они просто живут. По своим законам, своей жизнью. Как умеют.
— Они подлые, — прошептал Якоб.
— Почему?
— Как почему? Они ведь ядовитые!
— Потому и ядовитые, что больше нет у них ничего, кроме зубов. Ни лап, ни крыльев.
Якоб кивнул, промолчал.
Идиотский разговор. Сэйт, ты чего? Какого ты болтаешь с ним?
Но поделать с собой я ничего не мог. Странное чувство заполнило меня, как наркотические смолы заполняют альвеолы. Показалось, будто я знаю этого тщедушного человечка давно, всю свою вечность. Вся суета китайского квартала вдруг отдалилась, показалась глупой декорацией. Вот сейчас придут грузчики и вынесут фанерные стены с нарисованными домами, скучающий у бордюра рикша вынет пачку «Примы», а появившийся режиссер разгонит массовку…
— Все понимаю, — прошептал Якоб, — но боюсь их больше всего на свете.
Неожиданно для себя я признался:
— А я высоты боюсь.
Якоб улыбнулся с печалью, снова уставился на змей.
Так, Сэйт, возьми себя в руки!
Я вздохнул, снова оглянулся и едва сдержал нервный смешок — рикша у тротуара и вправду закурил. «Приму»!
— Пора, Якоб. — Я обернулся к своей цели. — Я здесь, чтобы забрать твою Душу.
— Что? — вскинул испуганные глаза Якоб.
Я не ответил. Быстро, чтобы не передумать, ударил его в живот.
Китайский квартал исчез во вспышке! В ушах взорвалась башня из стекла, звон настолько сильный и частый, что звуки теснятся, наползают друг на друга.
Моя рука все глубже погружалась в тело Якоба Штрауде. Странно, но при этом его лицо продолжало жить, хотя я уже почти физически ощущал, как меняется и прекращает функционирование его ID-матрица, расщепляясь на отдельные файлы.