Выбрать главу

— Вы зачем такой шарф надели?

Он окинул меня сердитым взглядом и резко ответил:

— Этот шарф вязала моя мать…»

Наиболее характерной чертой этого периода в жизни Некрасова была борьба с гнетущей бедностью, борьба за существование в буквальном смысле этого слова. Чтобы не пасть в ней, поэт не брезговал никаким трудом: он давал грошевые уроки, брал переписку, правил корректуры, но больше всего налегал на занятия ремесленно-литературного характера. В предсмертных автобиографических заметках говорится: «уму непостижимо, сколько я работал», а против этих слов слабою и дрожавшею рукою умиравшего поэта вставлено: «Господи, сколько я работал!..» Действительно, Некрасовым в начале 40-х годов были неписаны целые горы бумаги. Чего только он ни писал: и стихи, и водевили, и повести, и рассказы, и фельетоны, и рецензии и т. д.! И все это ради куска хлеба насущного.

Замечательная характеристика творчества Некрасова в эти годы содержится в тексте найденного в 1930 году романа Некрасова, — первого его романа, — «Жизнь и похождения Тихона Тросникова»:

Как тут таланту вырасти, Как ум тут развернешь, Когда в нужде и сырости И в холоде живешь! Когда нуждой, заботою Посажен ты за труд И думаешь, работая: А что-то мне дадут?

В 1840 году Некрасов выпустил в свет первый сборник своих стихов под заглавием «Мечты и звуки». Средства на это издание были собраны его участливым приятелем Бенецким. Успеха у читателей сборник не имел и вызвал суровый критический отзыв Белинского. Большинство помещенных в нем стихотворений были подражательными в носили следы неумеренного увлечения автора романтизмом.

Характерно в этом отношении стихотворение «Поэзия». Вот какие слова вложены здесь автором в уста поэзии:

Я владею чудным даром, Много власти у меня; Я взволную грудь пожаром, Брошу в холод из огня… Разорву покровы ночи. Тьму веков разоблачу. Проникать земные очи В мир надзвездный научу… «Кто ж ты, гордая царица? Тайну смертным обнаружь! Светлый дух иль чаровница, Обольстительница душ?..» Заструилась в небе змейка, Свет блеснул, исчезла тьма: «— Я не дух, не чародейка, Я поэзия сама!..»

Нет надобности доказывать, что взгляд на поэзию как на «чаровницу, обольстительницу душ», которая дает возможность «земным очам» проникать в «надзвездный мир», — типично романтический.

Однако влияние эпохи, уже враждебной романтизму, влияние той отчаянной борьбы за существование, которую вел Некрасов и которая изо дня в день сталкивала его с темными и грязными сторонами действительности, привели к крушению его романтического мире созерцания. Крушение это, конечно, совершилось не сразу, а постепенно.

В том же 1840 году, вскоре после появления в свет сборника «Мечты и звуки», — в журнале Федора Кони «Пантеон русского и всех европейских театров» Некрасов печатает стихотворение «Провинциальный подьячий в Петербурге», которое свидетельствовало о начавшемся отходе его от романтизма. В реалистически-сатирических тонах здесь дан образ хитрого и своекорыстного чиновника николаевской эпохи, приехавшего в Петербург для того, чтобы «обнародовать секрет» наживать деньгу:

Грамматику, эстетику Из мысли я прогнал. Люблю лишь арифметику, От ней богат я стал. Сперва я от деления Не мало получил: Начальник отделения Делить меня учил. По мере повышения Мой капитал толстел И рос — от умножения Просителей и дел. Дало плод вычитание. Как подчиненным я Не брать дал приказание, За вычетом себя. Сложив все в заключение, Сложенье я узнал, И вышел от сложения Изрядный капитал. Хоть шиворот навыворот Я правила прошел, Не выведут за шиворот. Куда б я ни пошел!