Он толкнул одним пальцем башню, и она рассыпалась. Мальчуган хотел было заплакать, но Некрасов усадил его рядом с собой и начал разбирать кубики.
— Мы с тобой выстроим деревню, — говорил он, откладывая в сторону кубики и очищая место на ковре. — Мы с тобой выстроим много-много избушек, сарай, ригу. Здесь, где на ковре голубая полоса, мы сделаем мост — это будет река. А сзади у нас вырастет лес. Мы у Авдотьи Яковлевны цветы с окон снимем и кругом расставим, — это будут деревья.
Авдотья Яковлевна, улыбаясь, поднялась с ковра, оправила шумящее платье и поставила на пол несколько горшков с цветами.
— Мало, мало, — сказал Некрасов. — Дайте нам еще вон ту елочку, и вон тот кустик, да еще у вас в комнате есть лимонное деревцо, — оно нам очень пригодится, мы его посреди улицы поставим, а под ним скамеечку сделаем.
Второй мальчуган бросил карандаш и тоже уселся рядом с Некрасовым. Деревня из кубиков широко раскидывалась на ковре. В стороне, под деревом, выросла школа; она была из голубых кирпичиков, с красивой крышей и высокой трубой. Некрасов вырезал из бумаги маленьких человечков и рассадил их около школы.
— Это ребята пришли, — говорил он, — и дожидаются, пока сторож школу отопрет. А вот это — сторож; дайте-ка мне карандаш, мы ему бороду черную нарисуем.
Ребята с восторгом следили за руками Некрасова, а он уже вырезывал пастуха и коров и даже собачонку с задранным хвостом.
— Может быть, и волка вырежем? — спросил он. — Он будет к стаду подбираться…
— Не надо, не надо волка! — закричали мальчики. — Лучше уток, пусть они по реке плавают.
— Ну, давайте уток, — согласился Некрасов. — Можно и гусей в реку пустить.
Он с увлечением строил, вырезывал, раскрашивал, попутно рассказывал мальчуганам разные истории. Панаев и Добролюбов несколько раз неодобрительно посматривали в его сторону, потом собрали свою работу и потихоньку убрались из комнаты. Авдотья Яковлевна тоже ушла, тихонько притворив за собой дверь.
— Ну, ребята, теперь мы здесь хозяева, — сказал Некрасов с удовольствием, оглядев пустую комнату. — Хватит строить, переселяемся на диван, — будем играть в путешествие.
— А ты будешь наш отец? — деловито осведомился младший. — Маленькие без отцов не путешествуют, а я еще маленький.
— Буду, буду, — ответил Некрасов, ласково потрепав его по волосам. — Обязательно буду, и если на нас кто-нибудь нападет, я за вас обоих заступлюсь.
На диване было уютно и мягко, как в старинной дорожной коляске. Некрасов сел в середине, ребята — по бокам, и он обнял их обоих за плечи. В самом деле — почему бы им не быть его сыновьями? Почему у него нет своих собственных сыновей? Это, вероятно, очень радостно — иметь вот таких двух мальчуганов, растить их, любить и знать, что они-то тебя любят совершенно бескорыстно и искренно. Может быть, он был бы плохим отцом? Нет, кто сам пережил тяжелое суровое детство, тот лучше должен понимать ребят и справедливей к ним относиться.
Некрасов задумался и молчал, похлопывая мальчуганов по плечам.
— А мы уже начали путешествовать? — шепотом спросил младший.
— Нет еще, — сказал Некрасов, — но сейчас начнем… Ну, поехали!.. Хотя нет, нет, остановите лошадей, — вот идет еще один наш спутник.
В дверях, потягиваясь и зевая, стоял большой пес.
— Раппо, сюда! — позвал его Некрасов, показывая на диван.
Пес подошел, лениво переваливаясь, обнюхал ноги мальчуганов и, тяжело вспрыгнув на диван, улегся в стороне, поблизости к валику. Раппо был чистый английский пойнтер — черный, коротконогий, с длинным гладким хвостом. Ловкий и сухопарый в охотничьи сезоны, он за зиму разжирел и обленился, едва перебираясь в обеденный час со своей подушки в столовую. Пообедав, он уже не уходил на свое место, а лежал в столовой на полу, дожидаясь ужина и не желая тратить силы на вторичное путешествие. И сейчас он пришел, очевидно, думая, что уже садятся обедать.
— Ну вот, теперь мы можем трогаться, — сказал Некрасов. — Мы поедем с вами далеко-далеко в лес, на охоту. Ружья у нас за плечами, ягдташи — на боку, все прочие принадлежности сзади привязаны. Едем мы ранней весной, в одну деревеньку. Поставь-ка, Володя, перед нами три стула, — это будут у нас лошади…
Путешествие началось. Ваня с увлечением понукал «лошадей» и подпрыгивал на диване. Володя держал за ошейник Раппо, а Некрасов рассказывал. Он описывал места, по которым они проезжали, людей, с которыми они встречались, придумывал разные приключения, прерывающие их путь. В одном месте — коляска увязла в болоте, потом ехала по лесной дороге, потом остановилась на берегу разлившейся в половодье реки. Время шло, в комнате сгустились сумерки, слуга зашел и хотел зажечь лампу, но Некрасов не позволил. Авдотья Яковлевна, тихонько подошедшая к двери, услышала, как Некрасов с увлечением говорит: