Варя чувствовала себя одинокой, покинутой, и Демон не собирался ее утешать или помогать ей иначе, Варя знала, что она Ему безразлична, но продолжила играть роль Его верной спутницы.
- Все мучения человека берутся из отсутствия всякого смысла его существования, - умозаключила Варя.
- Пойдем нам надо идти, - окликнул ее Вурд.
- Я нашла смысл своей жизни в том, чтобы служить чужой, неизвестной мне цели. - Она говорила уже сама с собой. - Но мне все равно - этой мой путь.
Ближе к ночи путники подошли к высоким воротам деревушки, о которой говорил Вурд. Вокруг нее был глубокий ров и воткнуты заостренные деревянные колья, служившие для защиты от вражеской кавалерии, в случае войны на стенах также могли разместиться лучники, но в ту ночь ее патрулировало всего двое человек, расхаживающих с факелами от смотровой башни до ворот. Эта деревушка была важным стратегическим объектом, и на сотни километров вокруг нее ничего не было, кроме леса и торфяных болот, - оплот жизни среди дикой природы. Задвижка на створке ворот щелкнула, и из маленького окошка на путников уставился пожилой стражник:
- Вы кем будете? - настороженно спросил он. - Вурдалак и русалка? А? Отвечайте!
- Твой ночной кошмар и его вестница! - рявкнул на него Демон.
Варя была польщена тем, что Вурд про нее не забыл и упомянул в своей угрозе. Стражник не стал долго думать и отворил ворота.
- Добро пожаловать на Святые земли. - Он с недовольством посмотрел на них. - Живее входите! Не хватало еще впустить их всех в деревню!
- Кого их? - шепотом спросила Варя.
- Оборотней, - ответил Вурд. - Здесь их чертовски боятся из-за поверья о том, что лесные ведьмы выманивают из села мужчин и зазывают их на болота, где они становятся восприимчивы к их злым чарам и покоряются их воле, становясь оборотнями. Также они верят в то, что иногда и сами ведьмы приходят в села и города, чтобы увести мужчину за собою в лес. Проклятье с оборотня можно снять, только убив околдовавшую его ведьму. Так что веди себя здесь тихо, не вызывай у них подозрений, иначе они сожгут тебя на костре.
Ночь была темной, и, несмотря на то, что на многих домах стояли факелы, деревенские улочки утопали во мраке. Мощеная дорога лишь местами показывалась из-под воды и зловонной жижи и, как панцирь черепахи, блестела на свету. Вурд шел достаточно уверенно, изредка озираясь по сторонам, проверяя, нет ли за ними слежки. Варя же вела себя настороженно, ей мерещилось, что каждый камень у нее под ногами, оконные ставни окружавших ее домов, ограды - все издает гудение, воспроизводит человеческие голоса и звуки, при жизни звучавшие вокруг жителей этой деревни. Варя точно знала, что мертвецы тоже слышат рокот невидимой повозки и голоса разлученных с ними родственников. Ей не было известно, откуда к ней пришло это знание, но ей казалось, что она может видеть прошлое, знать все о настоящем и при этом совершенно не видеть своего будущего. Они подошли к трактиру, в его окнах горел свет, а из-за открытых дверей доносился гул веселых голосов. В воздухе витал аромат жареного мяса, пива, пота и приторно-сладких духов.
На крыльце у входа в таверну стояли падшие девицы и курили одну на четверых папиросу. Выглядели они дешево и неопрятно: подолы их пышных юбок были испачканы и оборваны, на ногах у них вместо подвязок были засаленные бархатные банты, их чулки были разорваны и прожжены. Волосы у них настолько спутались от пота и грязи, что их уже было невозможно расчесать, по ним бегали блохи - девки то и дело почесывались. Их плечи и шеи были в синяках и ссадинах, у двух даже имелся след от веревки. Когда путники поравнялись с ними, девушки показали Варе свои зубы и прошипели:
- Убиралась бы ты отсюда.
Варя почувствовала, насколько они взбалмошные и пьяные, а потому не стала на них реагировать. Но стоило Вурду обернуться и посмотреть напоследок им в глаза, как они сжались до размеров пылинки и притихли, боясь пошевелиться.
Путники выбрали себе самый дальний столик, подальше от компании мужиков, празднующих удачное завершение охоты. Как только они заняли свое место, к ним тут же подлетела пухлая дамочка, такие всегда оказываются игривыми хохотушками, и она была просто обязана попытаться затащить к себе в постель любого мужика, впервые оказавшегося в их краях. Местные пропойцы ее никогда не привлекали, так она и постарела, периодически уволакивая в свои ласковые сети чужестранцев, остановившихся в ее постоялом доме. Она считала себя женщиной опытной, хитрой и предприимчивой, а потому распорядилась так, чтобы другие девушки к их столику не подходили и даже не смотрели в их сторону.