Андрей поймал себя на том, что всё это время сидел, затаив дыхание. Он выдохнул, озадаченно почесал затылок.
— Если бы я такое услышал до сеанса, то посчитал бы вас редким психом. Но, чёрт возьми, я ведь там был!
— И я, — задумчиво произнесла Харакири. — Тот туман точно не наркотический бред. Он был реален. И до сеанса я чувствовала себя неважно, а сейчас…
— Словно заново родились, — закончил за неё Клапс. — Многие приходят на сеансы только для того, чтобы снять нервное напряжение. Туман — отличная психотерапия. Многие даже не пытаются искать ориентир, — он поморщился и добавил: — К сожалению.
— А что такого в этих ориентирах? — спросил Андрей.
Клапс снял очки, закрыл глаза и потёр пальцами переносицу.
— Ориентир — это что-то вроде станции. Тот, кому посчастливилось найти ориентир, на следующем сеансе попадает не неизвестно куда, а оказывается возле колодца. Это отправная точка для поиска второго ориентира — огромного дуба. Но, как я и говорил, колодец находили всего шестеро, включая вас, Андрей. Из них до второго ориентира доходил только один. Это был француз по имени Жан Лафайет. Он был не совсем психически здоров и в туман попадал при помощи картины Ван Гога «Звёздная ночь». Да-да, «Ёжик в тумане» не единственный путь в иное измерение, но самый короткий и не требующий дополнительных стимуляторов.
— У меня эта картина дома на стене висит, — опешила Харакири. — Всегда подозревала, что она какая-то… волшебная, что ли.
Клапс усмехнулся.
— И «Звёздная ночь» Ван Гога, и «Чёрный квадрат» Малевича, и «Мост Ватерлоо. Эффект тумана» Клода Моне… Таких волшебных, как вы выразились, картин более сотни.
— Всё это, конечно, интересно, — сказал Андрей, — но какой вообще во всём этом смысл? Ну, нашёл я первый ориентир, и что?
— Есть надежда, что вы отыщете и второй ориентир, и третий, — ответил Клапс, поглаживая свою козлиную бородку. — Возможно, Андрей, вы тот самый единственный человек, который способен это сделать. А потом вам предстоит совершить главную миссию: найти Господина Эла.
— А это ещё кто такой?
— Он свет в конце тоннеля, — дрогнувшим голосом промолвил Клапс. — Он — это величайшая тайна…
— Миссия, величайшая тайна, — поморщилась Харакири. — Могли бы обойтись и без этого пафоса. Прям сектантством каким-то повеяло. Всё впечатление испортили. И скажите честно, вы ведь и сами не знаете, кто такой этот Господин Эл?
Клапса её слова не обидели.
— Нет, не знаю, — вздохнул он. — Но его поиск наполняет жизнь особым смыслом. Это смутная цель, к которой невыносимо хочется стремиться. Есть ведь ещё и вера, что найдёшь его и прикоснёшься к чему мистическому, тайному, тому, что по своему значению имеет масштабы космоса.
— И ты уже никогда не будешь пустым местом, — глядя в пол перед собой, прошептала Харакири.
Клапс вынул из кармана носовой платок, вытер выступившую на лбу испарину.
— Вот вы перед сеансом справедливо заметили, что мир сошёл с ума. А может, Господин Эл и есть тот психиатр, что вправит ему мозги? Почему бы не поверить в это?
— Я бы поверила, — с грустью заверила Харакири. — В такое хочется верить. Чёрт, да почему бы и нет?
— А Кирпичников, — Андрей нахмурился, — он знает, кто такой Господин Эл?
Клапс развёл руками.
— Может и знает, но на вопросы он не отвечает, да и вообще я не слышал от него ни слова. Все инструкции он даёт через посредников или в письменном виде.