«Этот дневник повидал многое!» — отметил в мыслях Эсон, разглядывая страницы. Первые несколько десятков листов содержали подробный график своего владельца. С рассветом солнца он поднимался с кровати и выпивал приготовленное вечером зелье. Чаще всего зелье повышало его тонус, но иногда напиток приносил сонливость, тошноту или головную боль. Затем владелец дневника завтракал. Самые частые продукты утреннего рациона — сухари с вяленым мясом и пивом. Пару раз ему готовила знакомая, и тогда утренний прием пищи содержал вареные яйца и кашу на воде. Следом автор дневника отправлялся в свой рабочий кабинет и проводил исследования. Многие записи в дневнике ссылались на книги или говорили, где лежит отчет по очередному эксперименту. После работы шел обед и вновь эксперименты в кабинете, подготовка зелья к следующему пробуждению и сон. Раз в неделю мужчина уходил на рынок купить продукты и продать свои зелья.
Он не был лекарем или алхимиком, из записей оказалось сложно понять, но Эсон предположил, что у этого человека вовсе не было класса. Однако владелец дневника довольно хорошо разбирался в лечении и часто исследовал зелья. Пролистав примерно год жизни автора, молодой профессор наткнулся на несколько записей, выбивающихся из размеренного существования этого чудаковатого затворника.
Первым событием семь лет назад стало регулярное обращение его знакомой. Из описаний в дневнике Эсон составил примерную картину.
Знакомая владельца дневника была лекарем с соответствующим классом, но имела слабый запас магических сил и не могла справиться с некоторыми болезнями. Семь лет назад, перед началом сезона сбора урожая, к ней стали часто обращаться крестьяне. Большая часть бедняков жаловалась на укусы каменных змей, и женщина просила владельца дневника изготовить подходящее зелье, чтобы не извлекать яд рептилий собственной магией. Следом за змеями появились больные редкой и смертельно опасной болезнью, которая практически перестала встречаться, после победы Альянса над некромантами. В дневнике мужчина довольно подробно описал, как можно приготовить зелье исцеления и несколько раз отметил, что два десятка больных за три недели — слишком большое число заболевших, чтобы считать простым совпадением.
Это событие завершилось спустя пять недель размышлениями автора. В ней владелец дневника удивлялся, что созданная некромантами болезнь, [Болотная сыпь.], исчезла также внезапно, как и появилась.
Второе происшествие уместилось в единственной записи и датировалось серединой холодного сезона. По слухам на рынке заметно снизилось число краж. И причиной стало заметное снижение числа беспризорных детей. Мужчина радовался, что стражи столицы наконец стали больше внимания уделять малолетним ворам.
Третья деталь появилась в дневнике за пару недель до того, как Эсон шесть лет назад потерял свою семью. История вновь была рассказана знакомой автора дневника. Она переживала, что не сумела вылечить мужчину, на котором каменные змеи не оставили живого места. До самой своей смерти бедняга мямлил что-то про нападение некромантов и поиски героя-некроманта.
Эсон закрыл дневник и медленно провел по разорванной шершавой обложке из грубой кожи. Он пытался понять, могут ли эти события хоть как-то помочь ему в поисках семьи. Все прочитанные записи не имели никакого отношения к родителям Эсона. Да и доверия отдельные истории не вызывали. Они больше походили на страшилки для маленьких детей. «Массовое нападение змей? Внезапное возвращение болотной сыпи?» — размышлял Эсон, убирая дневник в свой рюкзак.
Отключив магический светильник и сняв с окна покрывало, молодой профессор лег на кровать, укрывшись теплой тяжелой подстилкой и раскинув руки в стороны. В голове вертелись воспоминания смерти любимого пса, которого убила каменная змея. «Ну и как это может быть связано? Совпадение, и только! А что за некромант-герой?» — мелькнули в сознании последние осознанные мысли, за которой длинной несвязной вереницей потянулись мучительно длинные образы бесчисленных кошмаров.
Часть 7. Первые шаги
Утренние лучи аккуратно заглянули в окно, медленными тонкими струйками вливаясь в темное помещение через широкие стекла, идущие от одной стены к другой лишь дважды прерываясь тонкими деревянными рамами. Неяркий свет отражался от светлой древесины мебели и бежевых стен комнаты Эсона, легко заполняя ее равномерным мягким светом. Молодой профессор заворочался и открыл глаза. Он лежал на мягком упругом матрасе, набитом соломой и обтянутом толстой плотной тканью, поверх которой был расстелен теплый шерстяной ковер, укрытый белоснежной простыней.