Немного посовещавшись, девушка подготовила десяток склянок, и созданные в кузне лагеря щипцы со стеклянными насадками для губок. Сорвать раскрывшийся хрупкий бутон с длинного сильного стебля было сложно. Руки Баньи тряслись от волнения, и чем сильнее она пыталась заставить себя успокоиться, тем меньше тело ее слушалось. Толстые стеклянные губки коснулись стебля, и девушка попыталась сжать щипцы. Но пальцы предательски дрогнули, роняя на землю инструмент. Выдохнув, алхимик вновь взяла в руки щипцы и потянулась к дорогому цветку. Она вновь не рассчитала силы и сжала стебель слишком слабо, и когда стеклянные губки поползли вверх к бутону, они не оборвали цветок, вместо этого грубый инструмент смял нижние лепестки, грозя превратить их в опасную пыль, которая в лучшем случае осядет на землю, а в худшем поднимется ветром и полетит в столпившихся вокруг девушки ученикам.
Банья закрыла глаза и медленно глубоко вдохнула. Покрытая холодным потом влажная рука тряслась, стараясь удержать ставшие скользкими металлические щипцы. Выдох. Мышцы напряглись, стараясь погасить дрожь. Пальцы неуверенно надавили на тонкие полоски железа, вдавливая стеклянные губки щипцов в стебель под самым бутоном — опустить их ниже Банья побоялась, ведь второй неудачи бутон бы не выдержал. В повисшей тишине раздался тихий едва уловимый слухом щелчок. Пурпурные лепестки закачались на стеклянных насадках, уверенно падая куда-то влево. Быстрым движением девушка схватила колбу и, стараясь не двигать щипцами, поднесла емкость к цветку. Стекло недовольно звякнуло, столкнувшись с бритвенно-острыми листьями, и приняло цельный бутон, надежно защитив его прозрачными стенками. Банья сделала быстрый вдох и довольно улыбнулась, поспешив закупорить склянку.
Собирать упавшие на землю бутоны оказалось проще — они еще не успели раскрыться, потому были защищены толстыми листьями, которые не позволяли ценным лепесткам повредиться. Еще меньшей проблемой оказались листья — алхимик перебивала их попавшейся под руку палкой и затем аккуратно собирала в склянки. Самый крупный бутон и три листа было решено отдать Акадении, как результат экспедиции. Денег, которые можно выручить с продажи одного лишь цветка должно хватить, чтобы оплатить все затраты на обучение бессильных детей. Остальное же по всем правилам и законам считается добычей экспедиции, и только ее участники могут распоряжаться добытым богатством.
После сбора, Банья рассказала, какие растения еще могут быть опасны, а какие необычайно полезны. С энтузиазмом дети принялись обыскивать землю вокруг стоянки, но так ничего и не нашли. Несмотря на давящую мрачную атмосферу ситуация с аковитом прибавила ученикам уверенности в собственных силах, и следующие полчаса группа двигалась достаточно быстро.
— Стоп! — прошипел Эсон и скомандовал стоящему в конце колонны Фериру. — Возвращай их, немедленно.
Тьма вокруг профессора мгновенно сгустилась превратившись в непроглядный мрак, сдавила грудь, не давая вздохнуть. Пространство вокруг превратилось в черную смолу, в которой застывали движения и звуки. Эсон скомандовал отходить, но сам едва мог расслышать собственные слова. Тело онемело, отказалось двигаться. Верх и низ сначала поменялись местами, а уже через секунду профессор не мог с уверенностью сказать, стоит ли он сейчас на ногах или висит в воздухе — все чувства в мгновение отказали, оставив сознание наедине с мраком. «Мы не могли подойти к третьему барьеру», — мелькнула у него в голове мысль. Эсон попытался вдохнуть воздух, но не почувствовал его движения. Он задержал дыхание. Секунды без единого ориентира медленно перетекали одна в другую, неохотно, с тяжелым скрипом мыслей складываясь в десятки. Десять секунд раз, десять секунд два, десять секунд три, десять секунд... Минута прошла мучительно долго. Но вот в легких появилось легкое теплое покалывание, сигнализирующее о нехватке воздуха. Эсон выдохнул и снова вдохнул. Легкие вновь наполнились кислородом, давая понять профессору, что вокруг него все еще обычный воздух. Эсон медленно отвел ногу назад, стараясь не поднимать ступню, приставил к ней вторую. И в этот момент тьма растаяла так же внезапно, как и окутала профессора, а сам он осознал, что летит куда-то назад.
— Поймала! — голос Баньи возле самого уха оглушил Эсона.
— Вытащили, — с облегчением пробубнил Ферир, — а я говорил.