Пустырь обходил стены толстой полосой где-то расширяясь, где-то сужаясь, он образовывал внутри себя почти идеальный круг, в котором начиналось внешнее кольцо — оставленные хибары крестьян. За внешним кольцом начиналось кольцо бедняков, уходящее внутрь на километр и заканчивающееся кольцом торговцем. На территории торговцев можно было найти как бедные домики, так и длинные многоэтажные гостиницы, сложенные из аккуратно обработанного белого камня с широкими окнами и высокими дверями. Разнообразие поражало воображение. Скромные деревянные лавки с каменным основанием перемежались с роскошными белоснежными хоромами, стены которых были отделаны выравнивающей пастой и покрашены белой краской. Особенно сильно в глаза бросалась частая смена уровня достатка в этом кольце. Здесь рядом могли сосуществовать крохотные прилавки из необработанных бревен с грязными ставнями, сколоченными ровным щитом из тонких досок, и гигантские, высотой в три-пять этажей, квадратные магазины с огромными окнами, закрытыми тончайшим стеклом, перед которым смыкались белоснежные крашенные ставни, украшенные яркими желтыми и красными завитками и сложными витиеватыми узорами или искусной резьбой с плавными мягкими линиями разной глубины, переплетающимися друг с другом. А напротив контрастирующих зданий могли располагаться палатки торговцев, заглянувших в столицу на время. Живописный и рябящий район собирал бедняков и богатых, жителей и гостей столицы, одним давая пищу, другим — кров.
За кольцом торговцев начиналась дорога внутреннего кольца. Она описывала полукруг по городу и упиралась с одной стороны в небольшой форт, где жили солдаты, а с другой — в ворота Академии. Между ними расположились дома местной знати и наиболее богатых и влиятельных людей города. Каждое их строение было больше похоже на замок: снизу начинался ровный толстый забор, за которым в небольшом внутреннем дворике поднимались хоромы в несколько этажей с большими балконами, украшенными цветущими клумбами, с высокими разноцветными витражами, с гладкими идеально белыми скульптурами героев древности и опасных тварей. И уже дальше, в окружении знати, над городом гордо возвышался королевский замок. Белоснежный, с башнями и мощными воротами, он постоянно оставался в неприятной глазу дымке защитного заклинания, сквозь которое можно было разглядеть лишь общие черты, но не детали.
Оказавшись второй раз в столице Эсон удивился, как сильно изменилось его восприятие. Раньше он не обращал внимание ни на дома, ни на их обитателей. Его мысли были заняты лишь поиском информации о его родителях. Но после случайного и откровенно абсурдного получения должности профессора, этому молодой некромант до сих пор удивлялся, Эсон обнаружил, что серая масса вокруг него полна красок и жизни, и мир не вертится вокруг лишь одного события — каждый здесь существует или наслаждается, следует своей судьбе, вплетаясь уникальным звеном в общую картину. «Неужели, я привязался к этому месту?» —кольнула сознание профессора болезненная мысль. Перед глазами побежали воспоминания последних недель: первая встреча с Натом, маленьким беззащитным мальчишкой, едва не ставшим обедом для собак; становление профессором и прогулка к озеру; утомительные уроки с небольшим классом, где никто не верил даже в возможность освоить магию не имея класса; длинные ночи в библиотеке и напряженные посиделки в тавернах, в попытках узнать хоть какую-то информацию о происшествиях в столице; пугающее столкновение в Фериром и Стотой, когда он чуть было не раскрыл свой класс некроманта. Профессор окинул взглядом своих учеников и не без удовольствия отметил, что еще совсем недавно бывшие маленькими и беззащитными детьми они стали куда взрослее и серьезнее. Даже Нат, которому Эсон едва дал бы двенадцать лет при первой встрече, сейчас выглядел куда старше и собраннее. На его хрупком теле начали появляться первые мышцы, а в движениях проглядывалась уверенность и сила. «Все же я привязался к ним», — обреченно согласился со своими мыслями Эсон.
За раздумьями молодой профессор не заметил, как попрощался с кузнецом и его внучкой, оставив их и телегу в конюшне, и с Баньей и учениками оказался возле Академии. У кованых металлических створок, которые вдвоем едва ли уступали по ширине городским воротам, вернувшуюся экспедицию никто не встречал. Это было не удивительно — они не предупредили о своем возвращении. Солнце еще не село, и со стороны корпуса воинов раздавались звуки тренировок: лязг мечей, крики учителей и грохот взрывающихся заклинаний. Что и следовало ожидать — железными были лишь ворота, остальной забор имел узкий каменный фундамент, из которого поднималась каменная решетка, вроде той, из которой была сделана герса городских ворот, с тем лишь отличием, что зачарование здесь было куда слабее. Ровная прямоугольная сетка заканчивалась острыми пиками на высоте двух метров, источая вверх слабый поток магии.