Елима, Сумле и Аспир немало времени проводили в кузне. Пока парни постигали основы ковки, девушка совершенствовала [Огненное зачарование.]. Нат же занялся выделкой шкур и тренировками с луком. Его [Слабый радар.] позволял отслеживать надоедающих крыс, и отстреливать их из лука стало хорошей тренировкой. Хотя парень далеко не всегда попадал по вредителям, его навыки стрельбы и выслеживания росли с каждым днем. Пробитых стрелами крыс он отдавал Терне. Она была в ужасе от подобных подарков первые дни, но быстро свыклась с необходимостью использовать максимум имеющихся возможностей. Целительница заращивала шкуры и собирала кристаллизованную кровь, а юный охотник разделывал тушки и тренировался выделывать кожу. Последней его задачей перед возвращением в Академию стала обработка шкуры гигантской крысы из подземелья столовой.
Вернувшись в стены академии, Эсон рассчитывал расспросить обо всем ректора Кармела, но тот, похоже, не собирался давать простые ответы. Вместо него на пороге корпуса появился невысокий плотно сбитый мужчина с короткими светлыми волосами.
— Я замещаю ректора Кармела, — представился он, — зовите меня Ромель. Ректор просил передать, что экспедиция засчитывается третьему классу в качестве полугодового экзамена. Для закрытия годового вам необходимо будет освободить первый этаж корпуса от тренировочных големов. После этого класс будет направлен на стажировку в архив. Разумеется, — мужчина брезгливо скривил лицо, — если вы справитесь до конца года. Но я, как и совет ректоров, считаю, что с экспедицией вам повезло. Здесь же в зачет пойдут только те големы, которых разрушили ученики, без каких-либо хитростей.
Внезапно появившийся в дверях заместитель Кармела выпалил свою тираду на одном дыхании, развернулся и в спешке ушел. Было очевидно, что класс бессильных он ненавидел. Но к такому отношению и дети, и Эсон уже привыкли. Ненависть к ученикам без классов проявлялась всякий раз, когда кто-нибудь из бессильных оказывался рядом с другими учениками или профессорами Академии. Одаренные ученики и их учителя не упускали возможности высказать свое пренебрежение. Особенно сильно это стало заметно после возвращения класса из экспедиции. Многие профессора даже не скрывали своего разочарования, что бессильные дети сумели выжить на проклятых территориях.
Но недовольство окружающих почти не затрагивало повседневную жизнь класса Эсона и Баньи. Занятия проходили в отдельном корпусе, куда брезговали соваться даже самые ярые противники идеи обучения бессильных. В столовой же дети всегда были в сопровождении Эсона и Баньи, при которых редко кто решался высказывать свое недовольство.
Разобравшись с накопившимися за неделю делами в корпусе, класс собрался в учебной комнате, готовясь к очередной неделе практики. Поскольку доступ к тренировочным полигонам был закрыт для бессильных, когда ученики оказывались на территории Белой Академии, они изучали теорию. Имея большой опыт жизни в лесу, Эсон рассказывал о монстрах, их поведении и способах выживания вне городских стен. Банья, будучи алхимиком, делилась своими знаниями в вопросах сбора и обработки ресурсов. Иногда девушка проводила опыты, показывая как без использования навыков класса можно создавать разные зелья и настои. Но в этот раз молодой профессор начал не с теории.
— Всего за два месяца обучения, — воодушевленно начал Эсон, — мы сумели закрыть полугодовой экзамен. Но уже к концу этой недели мы закончим обучение этого года, и вы отправитесь на стажировку в архив.
— Но, профессор, — подняла руку Елима, — мы не сможем за неделю перебить всех големов. Да и эта стажировка выглядит весьма сомнительной перспективой.
— И правда, — согласился Аспир. — В архив, обычно, отправляют самых бесперспективных учеников, которые способны только бумажки перебирать.
— Вы оба ошибаетесь, — помотал головой профессор.
— Разве? — недоверчиво спросила Елима.
— Насколько я помню, в других корпусах редко кто способен закончить курс обучения раньше времени.
— Это, конечно, правда, — смутилась светловолосая ученица.
— Кроме того, турнир с манекенами обычно устраивают для второгодников, — добавил факт Эсон.