За массивным столом красного дерева сидел Вениамин Сергеевич Чарский. Его длинная белая борода в сочетании с серым костюмом безупречного кроя создавали образ человека, привыкшего к власти.
На переносице поблёскивали дорогие очки в тонкой золотой оправе, на запястье — платиновые часы. Солидно, без показной роскоши, но каждая деталь говорила о положении владельца. На краю стола стоял МАГбук, по экрану бежали строчки биржевых сводок.
— А, Аркадий Николаевич, — Чарский улыбнулся той особой улыбкой, от которой у многих холодело внутри. И на самом деле, было немало людей, которые предпочли бы увидеть гнев ректора, чем эту его спокойную улыбку. — Присаживайтесь. Коньяк?
— Благодарю, не сейчас, — Аркадий опустился в кресло. — Вам наверняка доложили… у нас проблема с распределительным артефактом.
Чарский неторопливо отставил бутыль. Его движения оставались спокойными, но Полозов успел заметить, как чуть сузились глаза ректора за стёклами очков.
— Снова? — он побарабанил пальцами по столу. — В прошлом году этот шар едва не покалечил сынка Нефтяных Полей.
— Того самого, что оказался пустышкой, — профессор позволил себе лёгкую усмешку. — Папаша тогда пытался купить место в академии. Знаете, Вениамин Сергеевич, иногда я думаю, что артефакт просто… восстанавливает справедливость.
— Как с той девчонкой из старого рода? — Чарский задумчиво провёл рукой по бороде. — Помните, когда шар сорвался с постамента?
— Такое забудешь, — Николаевич качнул головой. — Древний амулет усиления, фамильная реликвия. Думала, проскочит. А артефакт… он ведь не прощает попыток обмана. Никогда.
— Да уж, — хмыкнул ректор. — Хорошо хоть обошлось без жертв. Но сегодняшний случай… — он подался вперёд. — Что думаете? Кстати, Северов мне уже преподнёс личное дело этого мальчика.
Профессор нахмурился, немного помолчал и, тщательно подбирая слова, ответил:
— За всю историю академии распределительный артефакт ни разу не выходил из строя. Были… эксцессы, да. Но чтобы полностью отключиться? — он покачал головой. — Это нечто новое.
— И что интересно, — Чарский постучал пальцем по столу, — сразу после этого Волконского шар отказался работать и с Земской. А ведь она показывала стабильный результат при предварительном тестировании.
— Вениамин Сергеевич, — Полозов подался вперёд, — я тоже изучил личное дело Волконского. Там… любопытная картина. С раннего детства вокруг него происходили странные вещи. Необъяснимые. Пугающие.
— Да-да, — ректор махнул рукой. — Читал. Детские страхи, массовая истерия… Ничего конкретного.
— Именно! — Полозов стукнул ладонью по подлокотнику. — Ни одного доказанного нарушения. Ни одного! Только косвенные улики и показания напуганных детей. А теперь взгляните на это под другим углом — перед нами человек, который с детства научился действовать так, чтобы не оставлять следов.
Чарский задумчиво погладил бороду:
— Вы предлагаете…
— Оставить его в классе «Б», — твёрдо сказал Полозов. — Даже если его реальный потенциал выше — а я почти уверен, что это так — в классе «А» он может стать… проблемой.
— Поясните.
— В классе «А» собраны сильнейшие студенты. Амбициозные. Агрессивные. Добавьте туда Волконского с его… особенностями, и мы получим гремучую смесь. Они начнут давить на него, провоцировать. А он… — Полозов помедлил. — Боюсь, он ответит. И от академии действительно могут остаться одни камни… а под ними наши кости!
— А в классе «Б» он будет… как это говорят? — Чарский щёлкнул пальцами. — Большая рыба в маленьком пруду?
— Именно. Там он сможет доминировать без особых усилий, а значит, не будет нужды демонстрировать… всё, на что он способен.
Ректор откинулся в кресле, разглядывая искусно выложенный потолок:
— Я думаю, — ректор многозначительно поднял палец, — что нам стоит внимательнее присмотреться к юному Волконскому. И да, пусть остаётся в классе «Б». Там… безопаснее. Для всех.
Чарский поднялся из-за стола и неспешно подошёл к окну.
— Знаете, Аркадий Николаевич, — начал он задумчиво, — меня больше беспокоит не сам инцидент с артефактом, а то, какой резонанс он может вызвать. Министерство магии и так дышит нам в затылок.
— Проверки? — уточнил профессор, хотя прекрасно знал ответ.
— Если бы только, — Чарский раздражённо дёрнул себя за бороду. — Комитет по магическому образованию прислал уже третью комиссию за полгода. И каждый раз находят к чему придраться. А я всё думаю — как долго мы сможем скрывать… настоящие проблемы.
Он замолчал, глядя куда-то поверх головы Аркадия Николаевича, а тот, разумеется, и так понимал, о чём думает старик.