— Послушай, у меня была травма, — я говорил правду, просто не всю. — Перед поступлением в академию меня избили, бросили в тюрьму. Видимо, мой мозг решил стереть именно те воспоминания, где ты фигурировала. Прости… но насильно мил не будешь, я тебя не помню.
Она внимательно посмотрела на меня.
— У меня есть кое-что… возможно, это поможет тебе вспомнить.
Она достала из сумочки небольшую бархатную коробочку. Внутри оказался перстень — белое золото с крупным оранжевым камнем. Я замер, разглядывая украшение. На внутренней стороне виднелись знаки — те же самые, что и на кольцах, найденных мной в родовом поместье.
Совпадение? Вряд ли. В моей прошлой жизни я твердо усвоил — в магии случайностей не бывает. Мысль пришла мгновенно — нужно соединить все кольца. Возможно, они часть какого-то древнего артефакта.
— Спасибо, — я аккуратно забрал коробочку. — Я… подумаю над этим.
Лиза кивнула и поднялась. Через несколько секунд она уже заняла свое место.
Оставшаяся часть лекции прошла как в тумане. Я механически записывал формулы, но мысли были далеко. Что произойдет, если соединить кольца? И главное — какое отношение все это имеет к настоящему Дмитрию?
Наконец прозвенел звонок. Я дождался, пока аудитория опустеет, и быстрым шагом направился в свою комнату. Руки слегка подрагивали, когда я доставал кольца из тайника — два перстня из родового поместья и один, только что полученный от Лизы.
Выложив их на стол, я начал изучать узоры на внутренней стороне. Символы складывались в единый рисунок, как части головоломки. Осталось только…
Я надел все три кольца. В первое мгновение ничего не произошло. А потом…
Боль пронзила все тело, словно тысячи раскаленных игл. Магическая энергия хлынула через кольца. В глазах потемнело, колени подогнулись. Последнее, что я почувствовал перед тем, как провалиться в темноту — это абсолютную, всепоглощающую пустоту…
Глава 5
Тьма. Не просто отсутствие света, а жидкая, густая субстанция, обволакивающая сознание. Боль от перстней раскалённым обручем стянула пальцы, а потом резко схлынула, оставив после себя странное онемение. Ощущение такое, будто меня разобрали на атомы и собрали заново, только схему потеряли и детали перепутали.
Провалился я глубоко и основательно. Знаете, как в детстве, когда прыгаешь в озеро с обрыва — момент, когда ты ещё не всплыл, вода давит со всех сторон, а лёгкие уже горят от нехватки кислорода. Вот только этот «прыжок» затянулся.
Внезапно свет обрушился лавиной. Резкий, болезненный, слишком яркий. Я заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. И понял, что смотрю на мир чужими глазами.
Тело двигалось самостоятельно, без моего участия. Ноги шагали по каменному полу, руки слегка подрагивали, выдавая нервозность. А я… просто смотрел. Безмолвный пассажир, запертый в голове.
Коридор и декорации были похожи на внутренности готического замка. Высокие своды, подпираемые колоннами с искусной резьбой. Факелы, отбрасывающие тени на стены. Гобелены с изображениями батальных сцен и родовых гербов.
Интересно, где я? Или лучше сказать — когда?
Тело, в котором я оказался, явно принадлежало подростку — руки тонкие, угловатые, движения не до конца координированные. Через распахнутое окно в боковом коридоре я мельком увидел отражение в стекле — бледное лицо, растрёпанные тёмные волосы. И с удивлением узнал знакомые черты. Дмитрий Волконский, только немного моложе.
Твою мать, я что, в прошлом? В воспоминаниях настоящего Дмитрия?
Тело свернуло к массивным дверям, инкрустированным серебром. Руки — его руки — слегка дрожали, когда он толкнул створки и вошёл в просторный зал.
Эм, да это ж тронный зал? Или что-то вроде того. Огромное помещение с высоченными потолками, откуда свисали чёрные хрустальные люстры. Витражные окна пропускали полуденный свет, разбивая его на цветные осколки — красные, синие, зелёные, фиолетовые.
Но не архитектура приковала моё внимание. В дальней части зала, на возвышении, стоял трон. По поверхности кресла змеились зеленоватые руны. А на этом монументе восседало… нечто. Язык не поворачивается назвать это существо женщиной, хотя формально оно, видимо, когда-то ей было. Представьте мумию, но не египетскую, аккуратно бальзамированную, а такую, которая провалялась в заброшенном склепе лет триста. Кожа — пергаментная, с тёмными пятнами, натянутая на череп так, что все кости просвечивают. Глаза — две бездонные впадины, в глубине которых тлеет зеленоватый огонь. Длинные седые волосы — жидкие, спутанные — обрамляли это лицо и стелились по плечам, укрытым расшитой тёмно-бордовой мантией.