Хижина, затерянная среди древних сосен в двадцати километрах от ближайшего населённого пункта, стала временным пристанищем для человека, который ещё вчера располагал тремя особняками и родовым замком. Впрочем, о комфорте сейчас думалось меньше всего.
Анатолий лежал на продавленной кровати, застеленной свежим, но грубым бельём. Кожа его приобрела землистый оттенок, глаза ввалились, а дыхание срывалось на хрип. При каждом движении он морщился, как от удара кнутом, и что-то бормотал сквозь зубы — то ли проклятья, то ли молитвы. Кто разберёт человека, потерявшего почти всё?
— Принесите воды, — прохрипел он, с трудом приподнимаясь на локтях.
Тут же к нему подскочил Гришин — невысокий коренастый мужчина с пышными усами, придававшими ему сходство с моржом. Он аккуратно поддержал своего господина, помогая ему сесть, и поднёс к его губам стакан.
— Осторожнее, — пробормотал Гришин. — После такой телепортации нужно беречь силы.
Анатолий сделал несколько жадных глотков, поперхнулся и закашлялся. По подбородку потекла струйка воды.
— Чёрт бы побрал эти аномальные зоны, — выдавил он, откидываясь на подушку. — Кто же знал, что там усиленная гравитация? Чувствую себя так, будто меня пропустили через мясорубку.
В углу комнаты тихо переговаривались двое других мужчин — Сергиенко, седовласый ветеран с лицом, покрытым шрамами, и Тимофеев, молодой парень. Единственные союзники, кто остался верен Анатолию Волконскому.
— Докладывайте, — Анатолий повернул голову в их сторону, и даже это простое движение вызвало волну боли, отразившуюся на его осунувшемся лице. — Полную картину. Без прикрас.
Сергиенко прочистил горло и шагнул ближе.
— Ситуация критическая, господин Волконский, — начал он, скрестив руки за спиной. — Все ваши счета заморожены. Официально — в связи с расследованием. Неофициально — это работа Екатерины Волконской или Рюминского и его связей в министерстве финансов.
— Продолжай, — Анатолий закрыл глаза, слушая.
— Так точно, — продолжил Сергиенко, бросив быстрый взгляд на Тимофеева. — Рюминский… он в бешенстве. Потерял почти всю свою гвардию во время инцидента с порталом. И теперь его гнев направлен не только на вас, но и на ваших племянников. Особенно на молодого Дмитрия. По нашим источникам, он уже обратился к своим вассалам, формирует новую армию.
Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тяжёлым дыханием больного и потрескиванием поленьев в печи. За окном начинал накрапывать дождь, тихо барабаня по крыше.
— Интересно, — наконец произнёс Анатолий, медленно открывая глаза. Странная улыбка тронула его бескровные губы. — Очень интересно.
Тимофеев и Сергиенко переглянулись. Гришин продолжал суетиться с лекарствами, расставляя флаконы на прикроватном столике.
— Господин? — осторожно спросил Тимофеев.
— Я знаю, что делать, — проговорил Анатолий, с видимым усилием приподнимаясь. — Мы подождём, когда Рюминский сделает всю грязную работу за нас. Пусть разберётся с моими дорогими племянниками, а потом… потом я приду к нему на поклон с дарами.
— С дарами? — Сергиенко нахмурился.
— У меня ещё достаточно запрещённых артефактов в схроне, — Анатолий усмехнулся. — Ему будет интересно на них взглянуть. О-о-ох! — он скривился, схватившись за бок. — Проклятые внутренности. Кажется, они решили поменяться местами.
Гришин тут же оказался рядом с новой порцией лекарства — тёмной, дурно пахнущей жидкости в глиняной чашке.
— Где этот чёртов лекарь, которого вы вызвали? — простонал Анатолий, морщась от отвратительного вкуса снадобья. — Надеюсь, он действительно так хорош, как вы его расписали?
— Он обещал скоро быть, — ответил Гришин, забирая пустую чашку. — Сказал, что принесёт особые лекарства… э-э-э… вашего специфического случая.
Анатолий хотел что-то ответить, но в этот момент в дверь постучали. Три коротких удара.
Сергиенко и Тимофеев мгновенно изменились в лице. Руки скользнули к оружию — у одного к пистолету под мышкой, у другого к кинжалу на поясе. Гришин отступил в тень, готовый в случае опасности активировать защитные руны, нанесённые на стены хижины.
— Открывайте, — скомандовал Анатолий, подтягиваясь повыше на подушках. — Если это тот, кого мы ждём, нечего терять время.
Тимофеев осторожно подошёл к двери, держа руку на рукояти кинжала. Проверил глазок, вопросительно взглянул на Сергиенко, получил утвердительный кивок и медленно открыл дверь.
На пороге стоял старик. Высокий, сутулый, с длинной седой бородой. Глаза, глубоко посаженные под кустистыми бровями, светились неестественным блеском. В руке он держал потрёпанный докторский саквояж, а на плече висела котомка.