Пока шёл обмен репликами, Велимир внимательно изучал ауру больного, незаметно проникая в его сознание тонкими нитями некромантической силы. И то, что он там увидел, заставило его внутренне улыбнуться.
«Анатолий Волконский,» — распознал он. — «Тот самый дядюшка юного Дмитрия. Какое занятное совпадение!»
Разыгрывая роль старого лекаря, Велимир подошёл к кровати, достал свои инструменты и начал осмотр. Всё это время его разум продолжал исследовать своего пациента, выискивая рычаги влияния, страхи, амбиции, затаённые желания.
— Теперь я исправлю последствия вашей неудачной телепортации, — объявил он. — Но сначала…
Его ладонь начала светиться зеловатым светом. Свечение проникло сквозь кожу и ткани, устремившись прямо к сердцу Волконского. Там, в глубине, формировался стержень — магический имплант, который превратит Анатолия в марионетку некроманта. Не совсем мёртвый, но уже и не вполне живой — полунежить на поводке у Велимира.
— Вот так, — пробормотал некромант, завершая процедуру. — А теперь займёмся вашим исцелением.
Следующие пять минут он действительно лечил Анатолия — восстанавливал повреждённые органы, возвращал их на место, стабилизировал жизненные функции. Волконский тут же почувствовал облегчение, не подозревая, какую цену только что заплатил за своё исцеление.
Закончив с основным пациентом, Велимир поднялся и повернулся к Темникову.
— А ты займись этими, — он небрежно кивнул на троих слуг Анатолия.
Те, наконец, поняли, что происходит что-то неладное, и попятились к стене. Но было поздно. Руки Темникова вытянулись, из его пальцев вырвались такие же зеленоватые щупальца энергии, мгновенно схватившие людей за горло. Их глаза расширились от ужаса, когда они почувствовали, как что-то чужеродное проникает в их тела.
Наблюдая за работой своего нового друга, Велимир мысленно строил планы. Он думал о юном Дмитрии Волконском он был тем, кого некромант жаждал заполучить в союзники.
«Дядя-говнюк будет отличным подарком для Дмитрия,» — размышлял Велимир. — «Такой презент непременно заставит его принять моё предложение. А с ним в союзниках никто не сможет нам противостоять…»
Целая неделя пролетела так быстро, что я толком не заметил. После возвращения из мёртвого города и демонстрации моей миниатюрной трёхголовой гидры события понеслись со сверхзвуковой скоростью.
Сначала была бесконечная бумажная возня с оформлением трофеев. Потом — длинные разговоры с Костей и Ефимом, жаждущими объяснений. Отделался общими фразами про «магическое воздействие» и «ментальную связь с существом».
Катя то восторгалась, то впадала в раздумья.
Бритт теперь жил в закутке для фамильяров, в печати на моей руке. Домин и Бритт сначала косились друг на друга, как кошка с собакой, но теперь, кажется, наладили подобие отношений. По крайней мере, больше не пытаются друг друга убить.
На пятый день Катя получила приказ императорской службы — отправиться в рейд на приграничные территории. Государственный приказ, от которого, как она выразилась, «не отмажешься». Позвонила кому надо, и нам привёзли нашу прабабушку — Евдокию Павловну.
Я ожидал увидеть высохшую старуху с трясущимися руками и склочным характером, которую придётся ментально настраивать для выполнения моих планов. Но Евдокия Павловна оказалась настоящим сюрпризом. Представьте себе элегантную даму «за восемьдесят», с безупречной осанкой, острым умом и чувством юмора.
— Я думал, придётся внедряться в ваше сознание и корректировать его, — честно признался я, когда мы с ней остались наедине.
Евдокия Павловна рассмеялась — искренне, заразительно.
— Милый мой, тебе ещё расти и расти, чтобы суметь пробраться в мою голову. Там такие защитные барьеры, что ты свой мозг вывихнешь, пытаясь их обойти, — она похлопала меня по руке. — Но я ценю твою откровенность. И, знаешь, ваша ветвь Волконских всегда была мне симпатична. Гораздо больше, чем эта склизкая гадина Анатолий.
В тот же вечер я устроил сканирование её сознания — чисто для подстраховки. Оказалось, она была абсолютно искренна. Более того, её мысли были настолько кристально чисты, что это казалось почти подозрительным.
Но когда мы начали обсуждать дела рода, я понял, что Евдокия Павловна — настоящий клад. За её спиной — десятилетия управления частью родовых земель, безупречная репутация в высшем свете и, самое главное, сеть информаторов, о которой наш дядя мог только мечтать.
Я уже как несколько дней вернулся в академию. Коридоры альма-матер встретили меня привычной суетой.