Невар шагнул вперёд, явно раздражённый тем, что демон игнорирует его — настоящего призывателя.
— Мы здесь не для загадок, — резко произнёс он. — Назови свою цену за силу.
Демон даже не повернул головы в его сторону, продолжая смотреть только на Спиро.
— Это будет моим подарком. — прошелестел он.
— И что конкретно я получу? — осторожно спросил Спиро, делая шаг к пентаграмме.
Демон улыбнулся — жуткая гримаса, обнажившая ряды острых, как иглы, зубов.
— Слушай меня внимательно, целитель, — демон подался вперёд. — То, что я тебе дам, откроет путь к могуществу, недоступному простым магам. Ты перестанешь быть просто целителем — ты станешь архимагистром жизни и смерти, перед которым склонятся даже сильнейшие маги Империи. Поверь мне, печать, которую я оставлю, — ключ к этой силе.
— А что получишь ты? — в голосе Спиро звучало подозрение, но демон лишь рассмеялся.
— Удовольствие наблюдать, как смертный раскрывает потенциал, дарованный мной, — он протянул руку с длинными когтями. — Прикоснись, и сделка будет заключена.
Невар резко схватил Спиро за плечо.
— Осторожнее, — прошипел он. — Демоны всегда хитрят.
Но молодой Спиро уже смотрел как зачарованный. Я узнавал это выражение — когда новое знание манит так сильно, что все предупреждения кажутся лишь досадной помехой.
— Я согласен, — произнёс он, делая последний шаг к пентаграмме. — Но если это обман…
— Никакого обмана, целитель, — демон медленно вытянул руку за пределы круга, нарушая защитный барьер.
Когтистые пальцы коснулись груди Спиро, и внезапно весь воздух в подвале словно застыл. Демон резко вонзил когти прямо в плоть юноши, преодолевая ткань одежды.
Крик боли разорвал тишину. Спиро попытался отшатнуться, но Ксар’Гаут держал крепко, вливая в рану нечто чёрное и вязкое, похожее на смолу.
— Что ты делаешь⁈ — закричал Невар, бросаясь на помощь другу.
Но было поздно. Демон отпустил Спиро, и тот рухнул на колени, прижимая руки к груди, где расползалось тёмное пятно.
— Я дал тебе то, что обещал, — произнёс демон с холодной насмешкой. — Дар и проклятье одновременно.
— Обман… — прохрипел Спиро сквозь стиснутые от боли зубы.
— Нет, юный маг, — покачал головой Ксар’Гаут. — Я не солгал ни в едином слове. Я дал тебе печать — источник великой силы. Но также и проклятие, которое будет пожирать тебя изнутри.
Он наклонился, наблюдая, как Спиро корчится от боли.
— Лечи, — шепнул демон почти нежно. — Покажи своё искусство. Попробуй исцелить мою метку.
Спиро, превозмогая агонию, приложил дрожащую руку к ране. Зеленоватое свечение окутало его пальцы. На мгновение чёрная субстанция словно отступила, впитываясь обратно в кожу. Рана начала затягиваться.
Но затем произошло нечто странное — чёрная скверна зашипела, словно раскалённый металл в воде, и с новой силой проступила сквозь только что исцелённую плоть.
— Не… понимаю, — Спиро задыхался от боли. — Почему?..
Демон рассмеялся.
— Эта печать не поддаётся обычному исцелению, — его голос сочился удовольствием. — Она будет возвращаться, снова и снова. И с каждым разом тебе придётся искать всё более искусные способы борьбы с ней.
Вокруг Спиро начала клубиться тёмная субстанция, похожая на живой дым. Она обвивалась вокруг его тела, проникая под кожу, оставляя за собой паутину чёрных прожилок.
— Что… это… — выдавил Спиро, глядя на свои руки, где под кожей пульсировали тёмные линии.
— Скверна. — произнёс демон, начиная растворяться в воздухе, его контуры становились всё более размытыми. — Она станет твоим величайшим проклятием… и величайшим даром. Каждая попытка избавиться от неё сделает тебя сильнее. Каждая неудача подтолкнёт к новым открытиям.
Невар упал на колени рядом с другом.
— Мы найдём способ избавиться от этого, — произнёс он, но демон лишь рассмеялся, почти полностью исчезнув.
— Возможно, — донёсся его затухающий голос. — Но в попытках сделать это, ты, целитель, превзойдёшь всё, что когда-либо знал мир магии. Или умрёшь, пытаясь. В любом случае… я буду наблюдать.
С этими словами Ксар’Гаут окончательно растворился в воздухе. Пентаграмма на полу вспыхнула в последний раз и погасла, оставив лишь обугленные линии на камне.
Спиро лежал, скорчившись, его тело продолжало содрогаться. Но постепенно судороги начали утихать. Чёрные прожилки бледнели, уходя глубже под кожу. Над сердцем осталась лишь тёмная печать — искажённая пентаграмма, окружённая неизвестными символами.