– Ой, прости, прости меня, Маркус, я сделала тебе больно, – вырвалась у меня, и стала более аккуратно касаться мужчины, – ты весь в крови, ты сильно ранен. Что я могу сделать? Давай промоем раны. Если нужно, я смогу наложить швы…
– Со мной все в порядке, Маша, не переживай.
Он, что, черт возьми, свихнулся?! Он едва стоит на ногах!
– Да на тебе нет живого места!
Маркус слегка улыбнулся.
– На самом деле так и есть, но не нужно так волноваться. Я практически полностью восстановился. Не переживай за меня. Я не умер тысячу лет назад, а сейчас я тем более не хочу умирать.
– Боже, Маркус, ты говоришь страшные вещи, – слезы все еще предательски текли у меня из глаз, – пожалуйста, позволь мне позаботиться о тебе.
– Безусловно, Маша, ты сможешь обо мне позаботиться, но сейчас я должен сказать тебе кое-что очень важное.
Я насторожилась.
– Азазель? – Осторожно предположила я.
– С ним покончено. Навсегда. Его больше не существует, тебе больше не нужно бояться. Но…
Я замерла на месте, внутри все застыло в ожидание чего-то важного и однозначно тревожного для меня. Маркус, кряхтя и морщась от боли, встал передо мной на колени. В недоумении я уставилась на него.
– Маша, ты сможешь простить меня? – Сказал Маркус, глядя снизу вверх на меня.
– За что? И пожалуйста, Маркус, встать с колен.
Он печально покачал головой.
– Ты не понимаешь, Маша. Я стаю там, где должен. Я принес столько боли тебе, я был жесток с тобой, прости меня. Я был эгоистом, я вел себя как полный мудак.
Я все еще не понимала, к чему он клонит. По лестнице поднялся Вася, одетый в чистенькую жилетку и брюки, абсолютный контраст со своим Боссом. Юноша мягко улыбнулся мне и, не говоря ни слова, удалился к себе в комнату. Я вновь посмотрела на Маркуса. Мужчина смотрел на меня с блестящими зеленными глазами, ожидая от меня ответа.
– Маркус, я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты никогда не делал мне ничего плохого, тебе не за что…
– Нет, Маша, я разбил тебе сердце.
Я тяжело сглотнуло, а сердце болью отозвалось в груди. Ах, вот он про что.
– Маркус, пожалуйста, давай не будем об этом говорить.
– Я давно уже должен был тебе об этом сказать. Послушай меня. Я сделал тебе больно, отверг тебя, причинил боль твоему нежному сердцу.
Слезы подступили к глазам, но я пыталась их сдерживать. Ох, не об этом я хотела с ним поговорить и явно не сейчас, когда он выглядит чуть лучше покойника.
– Пожалуйста, прости меня. Я прожил бесконечную жизнь и не смог сразу разобраться в себе. Я думал, что так будет лучше для тебя, – я хотела что-то сказать, но Маркус меня остановил, продолжая изливать свою душу. – Я ведь правда плохой человек, Маша. Я убийца, я грешник. Я несу только смерть.
– Нет, не говорит так, это не правда, – слезы все-таки прорвались и вновь потекли по моим щекам.
– Это так, Маша, я был создан как оружие Создателя. Но правда в том, что мне нравиться быть этим оружием. Мне нравиться причинять боль, мне нравиться убивать. И я убил свою любовь.
Я задрожала всем телом. Слезы душили меня.
– Я любил однажды, много-много лет назад. – Его голос стал глуши, надорванным, таким же сломленным, как и мужчина, что стоял на коленях передо мной. Тонкие следы от слез появились на окровавленных щеках мужчины, а глаза стали мутными, почти стеклянными. Маркус исповедовался мне, наверняка никому прежде он не рассказывал то, что давно хранил в себе. Вся эта боль показалась сейчас на его утомленном лице.– Она была хорошей девушкой с чистой душой. Но ее убили. – Он тяжело сглотнул.– Ее убили, потому что не могли убить меня. Ее убили те, кого я низверг. Они отомстили мне через нее. Я…– Мужчина задохнулся слезами, часто моргая.