«Я думаю — скоро придем», — прервала размышления леди Кай Хода.
– С чего ты так решила?
Хода замялась было, но потом все же выдавила из себя:
«Мне кажется, что тут восемьсот сорок девять ступеней, а эта — семьсот шестнадцатая…»
Вот это заява была! Осси аж с шага сбилась:
– Ты что их считаешь? Ничего себе! А, помнится, кто-то мне говорил, что так только дураки делают.
– Дураки вообще ничего не делают, — тут же встрял хилависта. — И этим, между прочим, очень выгодно от всех остальных отличаются.
«Да я не то чтобы считаю… — попыталась оправдаться Хода. — Скорее — фиксирую. Отмечаю. Это само собой происходит. Машинально…»
– Ну, раз машинально… — усмехнулась Осси. — Это, конечно, совсем другое дело… А почему их должно быть обязательно восемьсот… сколько там?
«Восемьсот сорок девять».
– Во-во. Восемьсот сорок девять… А почему не девятьсот три, скажем?
«Потому что, думаю, что их тут по числу деяний Странника. На них письмена выбиты. На этой вот — «Воздаяние искуплением». Видишь?»
– Видишь, — передразнила Осси. — Ага, как же! Вижу… Я и ступени-то с трудом различаю. Даже не ступени, а блики зеленые… То есть, ты думаешь…
«Да, — Хода не дала ей договорить. — Я думаю, что перед нами, точнее, под нами — Книга Странствий. Ну, не сама, конечно, а ее небесное, так сказать, воплощение. И каждая ступень здесь — как страница из нее. Вот на следующей написано — Гершаве р…»
– Гершавер, — повторила Осси. — Подожди-ка… Град скопищ неверующих… «Он распростер длань свою и расколол небо, и вмерзлая в него молния отделила тьму от лазури… И было так и день и ночь. И еще день… И уверовали сомневающиеся, и воспряли поверившие», — процитировала она.
– Точно, — согласился хилависта. — Так все и было. Пойдем уже?
Но разве можно заткнуть на полуслове Ходу, которая только-только начала говорить?
«А еще дальше написано, — продолжила Хода, не обращая ни малейшего внимания на подрагивающего от нетерпения Ташура, — «Крылья Эйла я»».
– Эйлай? — Осси нахмурилась. — Что-то я такого не помню… Кто это?
– Рыбак, — опередил Ходу Ташур. — Эйлай был рыбаком. Лучшим на всем побережье, но однажды его лодку снесло в открытое море, где он проболтался то ли десять дней, то ли больше… не помню…
– И что? — Заинтересовалась Осси. — А крылья тут причем?
– Притом… — Скрипнул хилависта. — И вообще, ты или слушай, раз уж не учена ничему толковому, или перебивай, — тогда я послушаю… А если уж слушаешь, то делай это молча, потому что когда перебивают я не люблю… Понятно?
– Понятно, — кивнула Осси. — Слушаю.
– И не перебивай.
– И не перебиваю.
– Хорошо… — хилависта выдержал паузу, наверное, специально чтобы убедиться, что перебивать его никто не собирается, а потом помолчал еще немного. Просто так — на всякий случай.
– Так вот. Когда Эйлай уже потерял надежду и почти помирал от голода, холода и всего остального, ему явился Странник и подарил крылья, чтобы тот мог добраться до суши… Вот и получается — крылья Эйлая. Понятно?
Осси кивнула.
– Что ты головой трясешь. Ртом говори. Понятно?
– Понятно, — Осси снова кивнула. — Просто перебивать не хочу, вот и киваю.
– Что значит перебивать не хочу? — Возмутился хилависта. — Как можно меня перебить, если я уже говорить закончил? Ты что, совсем тупоумная? Мало что Книгу Странствий знаешь через, как не знаю что, так еще и разницы между перебиванием и диалогом не чувствуешь?
– А что с ним дальше было? — Попыталась переменить тему Осси. — С Эйлаем, в смысле?
– Что было, то и было, — буркнул хилависта. — Не буду тебе больше ничего говорить.
«А потом, — давясь со смеху продолжила за него рассказ Хода, — он благополучно добрался до берега, зажил нормальной жизнью, но рыбалку свою вскорости забросил, а вместо этого принялся шататься по кабакам, и рассказывать там свою историю, безбожно, кстати, ее при этом перевирая и клянча за это деньги. А когда Страннику все это надоело, он взял Эйлая и зашвырнул его обратно в море, в ту самую лодку и в то самое время».
– И что?
«И все. Больше про него никто никогда не слышал…»
– О, как, — покачала головой Осси. — Жестоко. Хотя, если с другой стороны посмотреть…
«Вот именно, — согласилась Хода. — Если с другой…»
– Ну, вы долго там еще бухтеть будете? — Не выдержал хилависта. — Идти надо. Вон, темнеет уже. А я тут ночью шляться не люблю. Тут звезды, и вообще…