Глава двенадцатая
Молчание хоть и было тягостным, но недолгим, и первым не выдержал хилависта.
– А эта… пенитенци… перетенци… Тьфу, дрянь! Как ее?
– Пенитенциария?
– Во-во! Она самая. Это что вообще такое? И почему, ты говоришь, из нее выхода нет?
– Ну, выхода нет, — Осси вздохнула, — потому, что он тут проектом не предусмотрен: те, кто сюда попал обратно уже не выходят. А пенитенциария, или как ее в народе называют Эршрат, это — тюрьма Пресвятого Апостолата. Построили ее еще при Лорике VIII после, так называемой, трехдневной смуты — то есть почти семьсот лет назад.
«Семьсот тридцать шесть», — поправила Хода.
– Да, семьсот тридцать шесть… Построил ее Орден по заказу Его Святейшества Диара Рисана, который ее потом и возглавил. А нужна она ему была в первую очередь как раз для того, чтобы избавиться от участников смуты. Причем, желательно раз и навсегда.
– А чего так сложно-то? — Удивился Ташур. — Нельзя их было просто того? — Он закатил глаза и вывалил свой огромный лиловый язык на бок, весьма удачно изобразив висельника.
– Нельзя. Много там разных людей было… В том числе и важных, и богатых, и в народе любимых. И если бы все они разом на тот свет переселились, то ни Ордену, ни Апостолату это популярности бы не прибавило. А так… Прошло немного времени, и всех их потихонечку сюда запрятали. Вроде и живы все, — а, вроде, и проблем нет…
– Ловко, — хмыкнул Ташур.
– Политика, — пожала плечами Осси. — Причем, не в самом худшем ее проявлении.
– Ну, ладно. Ну, сделали они тюрьму. И что ж из нее сбежать никто не мог?
– Не мог, — мотнула головой интесса. — Это не просто тюрьма. Это специальная тюрьма.
– Что значит специальная? — Буркнул Ташур. — Они все специальные.
– Все-то — все, а эта особенная. В ней всего пятьдесят четыре камеры. Вот как эта, вот, — Осси обвела глазами комнатушку. — И говорят, что расположены они в разных концах света. А где точно — никто не знает. Одна — где-то в горах, под перевалом, другая — в пустыне глубоко под землей, третья еще где-то… И ведут в эти камеры односторонние порталы, через которые сюда и постояльцы иногда попадают, и еду-питье им периодически подбрасывают…
– Нам, вот, что-то не подбрасывают, — вздохнул хилависта.
– А выхода тут нет, потому что отсюда не возвращаются.
– А как же… В смысле: пятьдесят четыре камеры — это же немного. Они ж быстро… раз, и заполнились все. А дальше что? Если еще кого пристроить надо?
– Не переживай, — усмехнулась Осси. — Если надо — пристроят. В лучшем виде.
– Так куда пристроят-то? — Не унимался хилависта. — Если занято все уже. Значит, надо выпускать кого-то, чтобы место освободить. Или выпускать, или перемещать куда-то… Иначе тут не протолкнуться скоро будет… А раз так, то и выход должен быть. Иначе как?
– Ну, во-первых, есть тут одно железное правило: пара-тройка камер всегда свободны. Про запас, что называется. На тот случай если, как ты говоришь, сюда срочно кого-то пристроить надо…
– А, во-вторых?
– А, во-вторых, если прямо, вот так, вот позарез место вдруг понадобится, то, не волнуйся: освободят камеру.
– Да я и не волнуюсь, — удивился Ташур. — С чего ты взяла? Я и так знал, что освободят. Я тебе про это и говорю…
– Да, камеру освободят, — усмехнулась Осси. — Камеру. А не узника.
– То есть? — Не понял Ташур. — Ты хочешь сказать…
– Да, мой дорогой. Именно так: от узника просто в этом случае избавятся.
– Избавятся? — По всему было, что такого поворота хилависта не ожидал. — Как избавятся?
– А я почем знаю как… Может, вон… — Осси кивнула на бездонную дырку в полу. — Может еще как…
– Ты думаешь? — Хилависта с ужасом посмотрел на яму из которой по-прежнему тянуло холодом и сыростью, и на всякий случай отодвинулся от нее подальше. — Ладно. Это «во-вторых» было, а «в-третьих» есть?
– Нет, — вздохнула Осси. — В-третьих, нет. Это все.
– Так, выходит, выхода правда нет?
– Правда, — кивнула интесса.
– Ничего себе! — Хилависта тряхнул головой (а значит и всем телом) — до того ему с этой мыслью мириться не хотелось. И не примирился же:
– Ну, ладно. Это для них — для дураков этих выхода нет, но для нас-то… Мы-то ведь… — Он с надеждой уставился на леди Кай.
Осси молчала.
– Слушай. А если ты из посоха своего по стене долбанешь? А потом еще разок и еще… Как ты думаешь: проломишь ее?
– Не знаю… — Осси с сомнением покачала головой. — Может, проломлю, а, может, и нет. Если мы сейчас, скажем, под хребтом где-нибудь под Главирским, то навряд ли.