– Ладно. Все. Проехали… — Осси смахнула слезу, и постаралась сделать это незаметно. Но разве может что-то от бога укрыться? Тем более, когда он напротив тебя, за столом… — А почему…
– Да?
– Почему ты допустил, чтобы он умер? Не нужен стал? Увидел все, что хотел, и выбросил?.. Как сломанную игрушку?.. — Осси понимала, что зря она все это говорит, что несет ее, но остановиться не могла.
– Нет, — Странник вздохнул. — Не так…
– Не так?! — Выкрикнула Осси. — А как?! Как?..
«Прекрати! — Прошипела Хода. — Возьми себя в руки!»
Осси заткнулась, закусила губу и, пересилив себя, подняла глаза:
– Простите… Тяжело вспоминать… — она вытерла слезы и сделала большой глоток вина. Густой маслянистый напиток обжег горло, растекаясь внутри сладким огнем.
Осси поболтала бокал, рассматривая как сверкают и переливаются в нем отблески сотен свечей, а потом глянула на хилависту.
– Отпустите его. Не надо…
Странник кивнул и едва заметно шевельнул пальцем. Освобожденный от заклятия хилависта тут же откатил в сторону, пыхтя и отдуваясь. На Странника он даже смотрел — боялся, наверное, что взгляд его воплощенного бога на месте испепелит.
– Насчет Эйриха… — Странник снова положил свою ладонь на руку Осси и немного сжал ее. — Я не мог ничего изменить. Смерть не отпускает насовсем. Она просто отдала его мне на время. Вот и все… И время это вышло. Мне жаль… Но долги приходится отдавать. Иногда с процентами.
– И каковы проценты?
– Тебе не стоит знать, уж поверь мне. И грустить тоже не стоит. Смерть всегда приносит с собой скорбь, но на свой собственный лад она — самое естественное из того, что приключается с человеком. Эйрих упокоился с миром, избавившись тягот и печали, и, оставив добрую память в сердце твоем. О чем еще может мечтать человек?
– Я понимаю… — шепнула Осси. — Я все понимаю.
– Вот и хорошо, — улыбнулся Странник. — Ты справишься с этим. Непременно справишься. Я это знаю.
Осси улыбнулась. Правда, криво это как-то получилось, но лучше так, чем слезы лить и истерить, как последняя провинциальная дурочка.
– Наверное, справлюсь… Я вот, что еще хотела спросить…
– Спрашивай, — Странник потянулся за толстой пузатой бутылью и долил Осси вина.
– А зачем… Я хотела сказать: раз вы не Эйрих, а Эйрих… — она вздохнула. — А Эйрих не вы… Зачем этот маскарад? — Она повела рукой, показывая на Странника. — Зачем? Почему вы не выглядите сейчас как… как должны? Такой, какой вы есть на самом деле.
– Второе пришествие… — ответил Странник. — Именно это ограничивает меня. Ограничивает и сдерживает.
– Что «второе пришествие»? — Не поняла Осси.
– Я уже был в этом мире. Был и покинул его. А потому, если я еще раз появлюсь здесь в своем обличии, то мир этого просто не выдержит и погибнет. Ибо если бог возвращается, то он возвращается чтобы судить. Это и есть второе пришествие. Теперь понятно?
Осси кивнула:
– То есть, в своем обличии нельзя, а если не в своем, то можно?
– Ну, да, — Странник улыбнулся. — Маленькая такая лазейка оставлена. На всякий случай.
– А как же… Вы ведь, вроде, как не ушли еще, раз мы тут с вами… на Ступенях. Так что мешает?
Странник покачал головой.
– Нет. Это с моей точки зрения, я еще никуда не уходил, а с твоей — Исход был тысяча шестьсот шестьдесят лет тому назад. Не забывай, про то, что Ступени во времени затеряны. Так что, то, что здесь происходит — сильно зависит от точки зрения. И то, что для меня ты — гостья из будущего ничего ровным счетом не меняет. Примерно, как для тебя подруга твоя… Ты ведь заметила, что старше она стала, при том, что когда-то давно вы погодками были… Заметила?
Осси кивнула:
– Заметила, только в толк не могла взять, почему так.
– А потому, что она для тебя тоже из будущего твоего. Как ты для меня. Она к тебе навстречу, спустя пятнадцать лет отправилась, как ты за Слезой из Фероллы вышла.
– Пятнадцать?
– Пятнадцать, — кивнул Странник. — Ну, если совсем уж точным быть: четырнадцать лет и семь месяцев…
– А почему?
– Потому что ее Апостолат послал, чтобы тебя остановить. Чтобы встречи нашей вот этой с тобой не было. А послал он ее, когда совсем ему уже туго стало. Когда ты слишком близко уже к ним и к древним тайнам их подобралась. Понятно?