— Женя, — бодро представилась та с видом, словно не ожидала встретить в квартире Володарёвых кого бы то ни было ещё. — А Вы, наверно, папа Паши? Очень приятно…
— Н-нет, папа наш вообще в Америке давно, — ухмыльнулась Элина Евгеньевна, приглашая девушку пройти в зал. — А что, большая сумма, что ли? Павлик говорил, что вроде для группы кто-то должен был принести деньги.
— Во-во! — оживилась Женя, странно поглядывая вокруг себя, как если бы там стояли ещё несколько человек. — Группа, точно. Я забыла просто сказать.
— Ну так давайте денежки-то, — смущённо заулыбалась мать Павлова. — Я передам, когда Паша вернётся.
Девушка виновато посмотрела на Тронина, потом перевела взгляд на Элину Евгеньевну, как бы намекая, что в присутствии постороннего не хотела бы решать финансовый вопрос.
— Я, пожалуй, пойду, — решил Степан Игоревич, указав на входную дверь. — А то дела ещё, дежурить всю ночь.
— Всего Вам хорошего, — без радости сказала женщина, — а то ведь улики надо собирать на свежую голову.
— Вы чертовски правы, — улыбнулся следователь и покинул квартиру.
В подъезде было тихо, лишь из-под соседней двери затявкала собачка. Тронин улыбнулся, ведь он и сам недавно купил своей младшей дочке французского бульдога. По лестнице мужчина спустился быстро и даже с воодушевлением, думая о семье и о том, как замечательно они проведут ближайшие выходные на даче. Если бы Степан Игоревич не вспомнил, что забыл свою папку на кухонном столе Володарёвых, он бы даже не заметил топчущегося у входа в подъезд паренька с чёрной повязкой на глазу.
Заметив следователя, Аделард попытался отвернуться и сделать вид, что увлечён куревом. Но Тронин остановился возле него и развернул рукой.
— Ты же Падерин! — воскликнул он с ошеломлённым видом. — Как вообще…
Борисов стукнул знакомого из прошлой жизни в живот, отчего тот запнулся и скорчился. Из подъезда донёсся шорох, и к лавочке вышла Женя. За ней четверо скелетов тащили мать Павлова. И если Степан Игоревич ещё был в сознании и с полным удивлением взирал, как по воздуху движется тело женщины, с которой он недавно пил кофе. То Элина Евгеньевна не подавали признаков жизни.
— Я оставила тебя всего на пять минут! — прошипела Дольсон, указывая флейтой на Тронина, который болезненно держался за солнечное сплетение.
— Он выбежал внезапно, — оправдался Аделард. — Что мне оставалось делать?!
— Теперь придётся его убить, — констатировала хозяйка скелетов и направила мощи Святого Реазарха на мужчину.
— Нет! — вскричал бес, схватив девушку за руку, отчего скелет Кислицыной обернулся с недовольным рыком. — Мы и так повсюду оставляем за собой трупы.
— И чё теперь, предлагаешь его отпустить? — возмутилась Женя, сверля суровым взглядом скорчившегося Степана Игоревича.
Следователь не понимал, почему до сих пор сюда не прибежали люди Охтина. Ведь мать Павлова явно похищали у всех на глазах! Борисов же задумался на пару секунд и коварно улыбнулся.
— Давай прихватим его с собой на кладбище! — сказал он, приблизившись к Тронину. — Там легче спрятать труп…
Глава 13 Поединок лукавых
Ламбрант Павлов старался не думать о чувстве страха. Он редко чего-то боялся в своей человеческой жизни и столь же редко старался предаваться эмоциям в образе люциферита. Но временами сдерживаться становилось очень сложно. Например, когда он, будучи ещё Павлом Володарёвым, наивным первокурсником-сатанистом, убегал по осеннему лесу от желтоглазого крепыша Кабала, ему было страшно. Боязнь он испытал и в момент, когда оказался прикован к кирпичной стене, из которой торчали когтистые лапы Брасуса. Не сумел Павлов избежать испуга и год назад, когда в волшебную ночь Бельтан погибли практически все его друзья по секте.
И каждый раз, миновав опасный эпизод своей демонической жизни, Ламбрант испытывал другое сильное чувство — злость. Деваться от этого было просто некуда. Если люциферит не находил виновника своего страха, он вымещал злобу на грешниках. Вот и сейчас, узнав, что у поганого Борисова находится его прижизненная мать, Павлов машинально врезал Нетленкину, который всего лишь полюбопытствовал, как обстоят их дела. А дела складывались совсем не по сценарию. Мало того, что Лера оказалась далеко не Доминам Комеденти, так ещё и использовать её в качестве приманки для Аделарда не удастся. У одноглазого беса хватило совести покуситься на святое — на саму мать Павлова! Хотя что могло быть святого у люфицерита, не знал даже он сам.
С матерью у Ламбранта отношения складывались неудачно. Сначала она сыграла свадьбу с питерским коммерсантом Охтиным. Потом выяснилось, что тот на досуге занимается истреблением нечисти и возглавляет одну из ячеек ангрилотов. Затем последовал бурный развод и ухудшение диагноза Элины Евгеньевны, так что даже пришлось закрыть маман в психушке на пару месяцев. Общаться с ней становилось сложнее. Но ещё ни разу ни бесы, ни вампиры, ни прочая нечисть не пытались использовать бедную женщину против люциферита. Да и мало кто знал, что он с ней вообще поддерживает связь. Разве что только смертные пытались влезть в его маленькую человеческую семью, а с теми всегда разговор был короткий.