Второй маг-здоровяк тоже отчего-то проникся неприязнью к своему коллеге. И хоть чувствовал он себя более-менее сносно, делал свою работу на отлично, вокруг него все равно витала какая-то неясная дымка недовольства. Более четкой информации девушка не смогла почувствовать. Слишком мало времени они держали эти ложки, слишком много побочных воспоминаний других людей.
Имельда отделила две ложки, которыми пользовались два служивых мага, и покрутила в руках оставшийся прибор. С усилием поглаживая ее большим пальцем, девушка сосредоточилась, прикрыв глаза. Воля мальчика была не сломлена, но близился тот момент, когда уже нельзя будет повернуть все вспять. Менталист не был профессионалом своего дела и работал весьма грубо. Сознание брата плавало в сонных потемках. Все чувства были притуплены, подавлены любые желания. Мальчишка ходил под себя прямо на лошади, потому что ему было «запрещено» хотеть в туалет. Это отвлекало магов от пути, от их миссии…
Имельда смяла ложку, сжав кулак.
— Ну как? — с сомнением спросил Тур, увидев реакицию девушки. Имельда проигнорировала вопрос, пряча несчастный изуродованный прибор в карман деревенского гобона, а другие две ложки наоборот вытащила, бросила их на мерзлую землю. На ее лице было решительное спокойствие.
— Сейчас помолчи.
Кинжал со звонким лязгом покинул ножны, холодное серебро лизнуло нежную кожу правого запястья. Турцел хотел воскликнуть, ругательства уже почти слетели с его губ, но он вовремя себя поймал за язык. Девушка опустила рассеченную руку вдоль тела, горячая кровь алыми змейками заструилась по ладони и пальцам, устремляясь к мерзлой земле. Прикрыв глаза, девушка вытянула здоровую руку в сторону редкого леска, что рос недалеко от дороги. Она нахмурилась, присела на корточки и прижала руку к земле. Морщинка на лбу стала отчетливее, брови и лоб напряглись, губы сжались. Стиснув зубы, она, с трудом преодолевая какое-то жесткое невидимое сопротивление, отняла руку от земли на высоту ладони и с силой опустила ее обратно, словно прихлопнув насекомое. Для Турцела ничего не было видно. Никаких вспышек или ярких волн энергии, но некромантка четко ощущала на многие десятки метров вокруг себя в недрах земли тех, кто ей был нужен.
— Я взываю к вам, придите мне во служение. Ваша воля — моя воля, ваша сила — моя сила, вы управляемы единожды, а после — свободны на вечно. Придите и исполните мой приказ, — шепот слетал с ее губ в предрассветную тишину. И по всем законам и логике вещей, как казалось Турцелу, этот шепот должен был исчезать, но неведомым образом он словно растворялся в пространстве и звучал еще несколько мгновений вокруг.
С округленными от страха глазами, Турцел пялился на некромантку, пока та исполняла свою волшбу. От нее волосы у бандита вздыбились под одеждой, а руки похолодели. От этой женщины хотелось бежать без оглядки.
Произнеся последнее слово, Имельда поднялась, спрятала кинжал в ножны и достала из сумки какую-то тряпку — то ли старая рубаха, то ли юбка — и оторвала от нее длинный лоскут. Она стала перетягивать запястье, которое не переставало кровить, и обернулась к замершему разбойнику, игнорируя неестественную бледность пальцев. Тот стоял не шелохнувшись.
— И что теперь?
— Ничего. Ждем.
— То есть как это?
— Вот так. А ты чего ожидал?
— Ну э… Я… А что ты сделала?
— Призвала на помощь.
— Но кого?
— Единственных, кому могу приказывать. Мертвых.
Турцел сглотнул.
— Мертвых кого?
Девушка пожала плечами.
— Всех, кто умер тут, неподалеку. В основном животные. Но если тут ненароком прикопали чью-то бабулю, то и она придет на мой зов.
Турцел скривился, как от гнилой морковки. Он чуть-чуть помолчал, глядя как девушка заканчивает крутить лоскут тряпья вокруг руки.
— Я думал у вас там круги, свечи, жертвоприношение и все такое…
— Иногда… — она зубами затянула узел, — …Турцел, церемония нужна только ради церемонии.
— То есть…? Не понял.
— То есть, иногда можно и без этого обойтись.