Ассоциации с Кровавой паялпой и ее горячими пончиками сильно взволновали Такангора. Вспомнив про обещанную надпись на памятнике: «Такангору. Минотавру. Сыну такой-то матери», он обрел новые силы. Схватив Ловца, он поднял его на вытянутых руках, ревя от невероятного напряжения, затем обрушил лицом кверху на подставленное колено. Был у Ловца хребет или его не было и в помине, но что-то в теле твари отвратительно хрустнуло, и она издала неожиданно тонкий свист. Такангор зарычал и рванул тело Ловца в разные стороны.
— Просто сага какая-то о богах и героях, — мурлыкнул Мадарьяга, выбираясь из башни, у подножия которой состоялся этот поединок. Потолкал верхнюю часть туловища монстра носком черного сапожка. — А ты, оказывается, не такой уж и крепкий, уродец.
Ловец внезапно схватил его за ногу и просвистел:
— Ты еще встретишься с моим возмездием.
— Врет и не краснеет, — обиделся Такангор. — И при чем тут вы, князь?
— Вот именно. Я вообще зритель. Волнуюсь и жую горячие пончики.
— Пора обедать, — горячо сказал минотавр, беря соратника за плечо. — Мы должны что-то делать. И немедленно. Кроме того, если нас тут убьют, то моя карьера накрылась медным тазиком. А без карьеры мне на глаза маменьке лучше не появляться. Я уж не говорю про то, что она меня наставляла напоследок: «Погибнешь — домой можешь не приходить».
— Непростое положение, — согласился вампир. — Однако есть проблеск надежды. Я был уверен, что только Зелг может убить подобную тварь. Ан нет, и у вас вышло. И мне, что ли, попробовать?
— Рекомендую, — посоветовал Такангор. — И быстрее покончим со всем этим безобразием. Развели тут, понимаешь, бардак на колесиках… Ярмарка недоделанных монстров.
— На колесиках? — изумился Мадарьяга. — Любопытная формулировка.
Если вы думаете, что они теряли время зря, используя его на сей необязательный, в общем, разговор, то ошибаетесь. За время дружеской беседы ими было уничтожено, обезврежено и повергнуто в состояние, несовместимое с дальнейшей агрессией по отношению к гражданам Кассарии, более двух десятков существ, по глупости сунувшихся к ним на предмет нанесения тяжких телесных повреждений.
По дороге встретили Думгара, который весьма практично подошел к проблеме бэхитехвальдских лабиринтов. Он просто разносил в пух и прах все здания, которые был в силах разрушить. Руин становилось все больше, и в городе было все легче ориентироваться.
— О, здесь наверняка побывали наши, — весело сказал Зелг, выезжая на довольно открытое, хоть и не чистое пространство. — Любо-дорого посмотреть.
— Профессионалы, — заметил Юлейн. — Правда? Кстати, ты не знаешь какого-нибудь авторитетного энергичного бога, который за крупные жертвоприношения и истовые молитвы помогает вне очереди?
— Зачем тебе? — изумился Зелг.
— На всякий случай, — отвечал король. — Тотис, конечно, единственный и наимогущественнейший и все такое, но обычно ему до пятки, что происходит в Ниакрохе. А так я бы помолился, посулил всякие сокровища. Договорились бы.
— Ах, ваше величество, — усмехнулся да Унара, — какое счастье, что вас не слышит наша набожная королева Кукамуна.
— Напротив, я сожалею, что ее нет с нами, — искренне отвечал Юлейн. — Мне ее так здесь не хватает. А вы, граф, вообще ни во что не верите?
— Уже верю, — откликнулся начальник Тайной Службы.
В окопах нет атеистов.
За его спиной шумно дышал господин Фафут, которого герцог да Кассар самолично выковырял из пасти какого-то особо крупного потустороннего червяка. Особенно оскорбило главного бурмасингера то, что он долго втолковывал червяку, что в его червячьей природе заложена склонность к вегетарианству, но пакостное существо обслюнявило его с головы до ног, пытаясь пережевать вместе с доспехами. А краткую, но емкую лекцию начисто проигнорировало.
Теперь господин Фафут горько размышлял о том, сможет ли он без содрогания и трепета смотреть в глаза — или куда там? — червякам, с которыми пойдет на рыбалку.
Войска Кассарии и Тиронги драпали, отступали, перегруппировывались, но не сдавались и совершенно не были настроены погибать. Последнее особенно возмущало Галеаса Генсена, который не мог взять в толк: зачем сопротивляться тому, кто заведомо сильнее?
Он знал, что, несмотря на все ухищрения защитников Кассарии, выйдет победителем из этого сражения, как выходил с победой и страшной славой из битв с богами и чародеями, великими армиями и хитроумными жрецами — повелителями стихий. Правда, именно теперь, сию минуту, он не мог ничего предпринять для того, чтобы помочь своим подданным.
Галеас Генсен давал интервью журналу «Сижу в дупле».
Когда стало ясно, что тиронгийские войска вот-вот капитулируют, Бургежа снял шлем, разложил на барабане многочисленные заметки и принялся самозабвенно творить.
Творческий процесс — штука сложная и требует полной самоотдачи. Особенно когда он касается твоей собственной прибыли. Посчитав количество сенсаций на страницу, Бургежа стал прикидывать, сколько экземпляров «Сижу в дупле» он сможет продать в ближайшее время по специальной цене, и его настигла редкая радость.
Журналистика есть искусство превращения врагов в деньги.
Это мы к тому, что появление Генсена, постепенное преображение окружающей действительности в недружелюбную полуреальность и вытекающие отсюда последствия Бургежа самым естественным образом проморгал. Хлопал глазами, с трудом постигая полученную в результате подсчетов сумму.
Однако ее еще следовало получить, и наш военный корреспондент с удвоенным энтузиазмом принялся строчить в пухлой тетрадке тексты, которые должны были стать вершиной литературного мастерства, образцом, которому станут следовать все военные корреспонденты будущего, и его личным пригласительным билетом на церемонию вручения Пухлицерской премии.