Через какое-то время сцены заместили вид реального мира полностью. Когда я окончательно потерял сознание, передо мной была уже не просто картина, но полноценная реконструкция событий: парень, не многим младше меня, сидит в маленькой комнате за компьютером и пишет кому-то длиннющий текст.
Сначала некрасивая девка, теперь парень за компом… Остановите плёнку, это кино я уже смотрел!
Всмотревшись в экран компьютера, я понял, что мальчишка пишет признание в любви, которое вот-вот закончит.
Ну-ну… Нет, изъявлять свои чувства, конечно, нелегко, но… Признаться в любви через социальную сеть? Такой подход определённо не лишён некой неоромантики, но всё-таки попахивает трусостью и безнадёгой.
И вот, письмо отправлено. Я удивился, когда увидел, что девушка ответила сразу, и ещё больше удивился содержанию ответа: оказалось, она даже не знает его. Говорит, что у неё уже кто-то есть.
Я хрюкнул от смеха. Представил себя на месте девчонки: «А кто это вообще? Где мы с ним виделись? Какая ещё любовь? Маньяк какой-то, жуть… А если он сейчас за мной следит? Так он из школы? Блеск, ещё в школе с ним пересекаться… Господи, скажу, что у меня парень». И смех и грех…
Тьма, и снова ряд картин, как в диафильме. На каждой из них в глазах мальчишки то грусть, то гнев. Он бьёт стены в комнате, опрокидывает мебель, орёт, плачет…
Вперемешку с картинами, где мальчишка один, иногда появляются картины, где героев двое: мальчик и парень постарше. На вид им обоим где-то по пятнадцать лет, и всякий раз парень что-то рассказывает мальчику, но я не Нострадамус, чтобы по безмолвным картинкам угадывать слова. Будь необходимость, я бы поставил на то, что все речи парня о той самой дурилке, но кто ж знает, как всё было на самом деле?
Со временем взгляд мальчика становится всё более и более подавленным, а парень весь наполняется триумфом. Ослеплённый собственным великолепием, напыщенный дурак не видит ничего дальше своего носа — куда уж ему заметить чужую грусть?
Снова реконструкция, где я — невидимый призрак подле героя. Мальчик один во всё той же комнате. Со всей дури он руками и ногами колошматит стену. Удар, ещё удар и ещё. На стенах остаются вмятины, а мне даже смотреть на это больно.
Уже не смешно — жутко. Что или кого он представляет, когда бьёт с такой силой? Откуда в нём столько мощи? Как вообще можно быть таким… эмоциональным? Мне бы смеяться над такой гротескностью эмоций, но почему-то не получается.
Со временем его тело и удары слабеют, ноги подламываются. Не в силах удержаться, он падает на колени, что-то шепчет, потом кричит и бьёт пол… Даже сейчас я ничего не слышу, хотя он, похоже, скоро охрипнет от крика. Он встаёт, плетётся к окну, забирается на подоконник и садится на него. Грустно глядит на улицу, бьёт стекло со всей дури. Нервно теребит ручку окна…
Не в силах продолжать смотреть, я отвернулся.
Не могу смотреть. Сердце само собой сжимается, когда он касается ручки… Я знаю, чем кончится эта история, выявил уже закономерность этих снов, но… втайне я надеюсь, что будут ещё сцены. Надеюсь, что он придёт к тому парню или девчонке и расчленит кого-нибудь к чертям. Мальчишка явно лучше того индюка… Да и лучше меня, наверно.
На мгновение мне захотелось обернуться, подбежать к мальчишке, отвесить ему знатную оплеуху и закричать: “Эй, дурень, очнись! Ты здесь живой, ты настоящий, не мы все, а ты и только ты! С таким сердцем, с такими силищами тебе надо горы переворачивать и полюса магнитные сдвигать, а ты!..”
Тьма. Шестиэтажный дом с окном, распахнутым на пятом этаже. Вокруг тусклые огни ночного города, на небе проглядываются несколько звёзд. Ярко светит желтоватый диск полной Луны. Прямо у меня под ногами спиной кверху лежит мальчик.
Прыгнул. Ну, всё ведь к этому и шло, верно?.. Эх… Нет, глупости, бред! Любовь должна быть другой. Не вести к саморазрушению, не сжигать сердце дотла…
Только я задумался об этом, как со спины ко мне подошел пацан примерно моего возраста. Смуглый, ростом около метра-восьмидесяти, чуть ниже меня. Качок. Лицо вытянутое, четкие скулы. Разрез глаз для европейца узковат, а для азиата —- слишком широкий... Глаза карие, волосы каштановые. Брутальный мачо.
— Ты здесь вместо Сомнии? — спросил я.
— Кого? А, ну типа того, ага, — ухмыльнувшись, ответил он.
— А она почему не здесь? — лениво поинтересовался я, протягивая руку, но жать он её не стал
— Не её юрисдикция, — шепнул он и пнул со всей силы тело мальчика, перевернув его лицом кверху.
На теле не было ни единой вмятины или царапины. Не похоже, чтобы он прыгал с пятого этажа. Он встал, растерянно огляделся вокруг. Неужели не осознал, что умер?