ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Какое отношение это имеет к вашей работе?
ШАНКАРИ. Тут можно найти миллион причин, и даже больше. Но для нас это был вопрос обратной связи. Вопрос отправки мозгу информации о том, чего рука касается, какое положение она занимает относительно тела. Без этого искусственная конечность бесполезна.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. И опять-таки подобные системы уже существуют. Зачем понадобилась ваша работа?
ШАНКАРИ. Все по той же причине. Больше нейронов. Более высокая пропускная способность. Более высокая чувствительность, большая точность, никакой хирургии. Еще вопросы?
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Программное обеспечение. Каким образом это привело к программному обеспечению?
ШАНКАРИ. Ну да. Ну, мы дали дозы мышам, начали записывать все сигналы…
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Где вы брали нексус?
ШАНКАРИ. [Пауза.] Мы покупали его у одного типа на улице.
сДатчик стресса свидетельствует об обманех
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Ваш пульс повысился на десять единиц, вы начали потеть, а ваше систолическое кровяное давление повысилось на пять единиц. Попробуйте еще раз.
ШАНКАРИ. [Вздыхает.] Мы его изготавливали.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Как?
ШАНКАРИ. Методом аутосинтеза.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А как вы обошли контрольный чип?
ШАНКАРИ. [Пауза.] Мы получили доступ к старому. У него истек срок годности, на нем годами не устанавливались обновления.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А кто владелец лицензии?
ШАНКАРИ. [Вздыхает.] Лаборатория Кроуфорда. У них есть чип поновее, а старый в основном простаивает. Я получил доступ к их лаборатории, но они об этом не знали.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Где вы брали молекулярные структуры?
ШАНКАРИ. Химию мы брали из «Поваренной книги революционера» — я вывез экземпляр этой книги из Индии.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А исходные материалы?
ШАНКАРИ. В разных местах. В основном они совершенно безобидны. Единственная проблема заключается в том, что в нексусе очень много разных молекул… шестьдесят три молекулярные частицы. Аутосинтезатор располагает только одним химическим реактором, так что нам приходилось делать шестьдесят три прогона, а затем все вручную смешивать в нужных пропорциях.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Ладно, давайте вернемся к программному обеспечению.
ШАНКАРИ. Ну да, хорошо. Итак, мы записывали сигналы. Это была та еще работка. Приходилось одновременно делать кучу дел. Мы снова и снова проделывали опыты на мышах, снижая дозы как можно больше. Мы начали делать инъекции прямо в мозг — чтобы максимально уменьшить дозы, упростить трафик между мышами, упростить для нас анализ.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Сколько времени это у вас заняло?
ШАНКАРИ. Большую часть года. Каждый день, перед тем как уйти из лаборатории, мы должны были давать мышам дозы, а затем записывать ночную активность. Результаты были нулевые. Сигналы представляли собой полный хаос. Огромные объемы хаоса. Ничего похожего на положение узлов.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А потом?
ШАНКАРИ. А потом… а потом мы напали на золотую жилу, чувак. Кейд все выяснил. Узлы не знают свое место в мозгу. Они знают, где они находятся относительно других узлов того же самого мозга. Сколько данных о своем положении они посылают, зависит от того, сколько узлов находится вокруг них. И это даже не данные об их реальном положении. Они выясняют, в какой функциональной области они находятся, и сообщают это в своих сигналах. Это просто изумительно. [Качает головой.] В любом случае, когда Кейд это выяснил, программы добычи данных раскололи кодировку. Мы смогли прослушивать деятельность мозга и инициировать новую активность там, где захотим.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. И это как-то привело к созданию программного обеспечения?
ШАНКАРИ. [Барабанит пальцами.] Это была самая ужасная вещь, чувак. Как только мы поняли кодировку, мы смогли сказать, что в этих сигналах есть место для гораздо большего количества данных. Там есть неиспользуемые биты. Так что однажды мы начали этим заниматься — просто так, шутки ради.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Ну и?
ШАНКАРИ. И все получилось. Они хранили данные, которые мы посылали. Если этот узел снова отправлял сигнал, мы получали эти данные обратно. Если мы посылали специальный модифицирующий сигнал, то могли заставить два узла общаться друг с другом, складывать вместе свои значения или вычитать их. Мы могли выполнять логические операции. [Шанкари замолкает и качает головой.] Это все еще поражает мое воображение, чувак.