Всё просто: посмотрев на Францию изнутри, я так и не понял, почему революция не происходит прямо сейчас, сию минуту. Ведь творится чёрт те что! Совсем как в России образца Екатерины Второй: нижние слои, крестьянство хронически голодает, мастеровые бесправны, мещане, купцы нижних гильдий и бедное дворянство буквально нищенствуют. Я уже не говорю о людях, чьё положение хуже рабов, о крепостных. Между тем, титулованное дворянство живёт на полную катушку: проматывает гигантские деньги, соревнуется друг с другом в роскоши нарядов и дворцов, заводит гаремы из крепостных девушек и молодых женщин, зачастую тупо отловленных на улицах сёл и деревень. И нет на них управы — и полиция и сам помещик жалобщиков сечёт батогами, заковывает в железо и отправляет в Сибирь. Знаменитую Салтычиху наказали только после того, как она пресытившись истязаниями и убийствами крестьян взялась за бедных дворян. Если приходит такое желание — устраивают войны с соседями. Вытаптывают и выжигают посевы и леса, а иногда целые деревни — чтобы разорить недруга. Просто из прихоти, просто так.
Здесь, во Франции творится то же самое, за малым исключением: крепостные отпущены на волю, вот только без земли. Землю Людовик оставил помещикам. Но беда французскую монархию подстерегала со стороны пока неизвестной: буржуазия. Пока буржуа были простой прослойкой, занимавшейся мелкой торговлей и мелким производством, они были нейтральны, то есть серьёзной силы не представляли. Но вот буржуазия накопила капитал, получила власть над наёмными рабочими, и сразу же её влияние стало возрастать. Логическим выводом из возрастания влияния стало стремление к власти. Ради власти буржуа стали входить в союз с прямыми конкурентами и даже со своим будущим могильщиком — пролетариатом. Впрочем, у французской монархии пока есть время для нормализации ситуации и для продления собственного существования. Беда в том, что не станут мои добрые приятели Людовик и Мария-Антуанетта ничего делать — просто потому что нет у них ни сил, ни воли. А союзников монархия теряет одного за другим.
В Кале мы погрузились на «Афину», императорскую яхту, специально присланную за нами: всё-таки Елизавета Алексеевна — родная сестра императрицы.
«Афина» спущена на воду совсем недавно, она образец совершенства. Длинная, узкая, если взглянуть с птичьего полёта — словно бело-голубое копьё, лежащее на глади моря. Гладкий пластиковый корпус, да и весь набор пластиковый. Рудиментарные мачты — только поднимать флажные сигналы — пластиковые, с внутренним оребрением. Двухэтажная надстройка протянулась на половину длины корабля. Впереди она закруглена и имеет уклон назад. Венчает надстройку мостик, с балконами-крыльями в каждую сторону от надстройки. Сразу за мостиком первая мачта. Она не просто труба, а труба, имеющая грушевидный профиль, чтобы создавать как можно меньшее сопротивление набегающему потоку воздуха. За первой мачтой, на две трети длины ближе к корме, дымовая труба. Трубы тоже имеет грушевидное сечение и сильно завалена в корму — тоже для снижения сопротивления. Машинное отделение разделено на четыре отсека, и в каждом стоит самый совершенный и сверхмощный на этот день двигатель внутреннего сгорания. Даже в случае затопления трёх моторных отсеков, яхта сможет продолжить самостоятельное движение, даже в штормящем море. Запас топлива позволяет без дозаправки дойти до Американского континента, условия жизни и работы экипажа, состоящие из капитана, семи офицеров и тридцати матросов отличные. Имеется баня с парилкой, столовая, спортивный зал. Для каждого офицера выделена отдельная каюта с санузлом. Питаться им полагается в кают-компании, отдельной от пассажиров. Матросы живут в четырёхместных каютах. Капитанский салон, как и полагается, расположен непосредственно под мостиком, чтобы он в любой момент мог принять управление на себя. Что говорить об условиях, созданных для пассажиров, то они просто великолепные. Собственно говоря, весь первый этаж надстройки отдан ВИП-пассажирам — здесь имеется пять трёхкомнатных кают и две пятикомнатные. Для сопровождающих имеются тридцать кают поменьше. Солдат, к примеру, разместили в шестиместных каютах, впрочем, с отличной вентиляцией и освещением. Иллюминатор, правда, один, да и тот во время движения открывать не рекомендуется: весьма вероятно, что захлестнёт волной.
Капитан корабля встретил нас стоя у трапа, глядя сверху вниз, как мы высаживаемся из машин на причал.
Я приподнял шляпу, приветствуя капитана и его корабль: