— Рад приветствовать корабль русского флота и его капитана! Разрешите подняться на борт?
Лиза приветливо махнула ручкой.
— Благодарю за любезность, ваши сиятельства, прошу подняться на корабль, если есть необходимость, вам помогут.
По широкому трапу, по бокам которого тянулись белые парусиновые полосы с надписью «Афина», мы поднялись вверх, и ступили на пластиковую палубу. Я специально пошоркал ногой, проверяя — скользит-не скользит. Нет, не скользко. Значит, и во время дождя или шторма безопасно. Тем временем капитан шагнул вперёд и представился:
— Капитан третьего ранга князь Султанбеков Александр Иванович, капитан яхты «Афина» командир корабельного отряда, чрезвычайно рад приветствовать вас на борту своего корабля. Я наслышан, что вы предпочитаете простоту в общении, поэтому предлагаю разговаривать без чинов.
Мы с Лизой дружно согласились.
— Необычайно красивый корабль! — искренне восхитилась Лиза — Никогда не встречала ничего подобного.
— А такой корабль единственный в своём роде на всём белом свете — весело улыбнулся капитан. Есть ещё два корабля имеющих корпус идентичный нашему, но вооружённых. И они пришли сюда, встречать вас. Взгляните, крейсера «Витязь» и «Джигит» стоят на бочках в десяти кабельтовых от нас, в военной гавани.
Мы посмотрели в указанном направлении, и увидели два корабля, даже на вид стремительных, как русская борзая. По носу и корме крейсеров возвышались двухорудийные башни, а на растяжке между мачтами ветер весело трепетал разноцветные флажки.
— Я не ошибусь, если предположу, что на тех крейсерах поднято какое-то сообщение? — заинтересовалась Лиза.
— Совершенно верно, Елизавета Алексеевна, это сообщение. Вернее приветствие. Его следует читать так: «Моряки русского флота приветствуют всех моряков в гавани Кале».
— Но позвольте, Александр Иванович, иностранные моряки ещё не внедрили на своих флотах флажную семафорию! — ещё больше удивилась Лиза.
— Ничего страшного, ваше сиятельство, у меня побывали с визитами капитаны всех кораблей стоящих в порту, все интересовались нашей флажной и световой семафорией, и все получили от меня книжку, сборник семафорных сигналов на русском, французском и испанском языках.
— Отчего только на этих языках?
— Языки великих морских держав. Что до нынешних сигналов, то по решению адмирала Грейга, всем русским военным кораблям, предписано в иностранных портах поднимать подобные сигналы. Мы, некоторым образом, внедряем новую морскую традицию. Насколько мне стало известно, наша традиция воспринята на флоте союзной Османской империи.
— Позвольте, но если не ошибаюсь, англичане тоже считаются большой морской державой? — удивилась Лиза.
— С вашего позволения, таковое положение продолжится не бесконечно. — усмехнулся капитан — Настоящие моряки скинут островитян с незаслуженно занимаемого пьедестала. Впрочем, откровенный и прямой ответ только между своими, островитяне пока пусть побудут в неведении.
Мы полюбовались на виды, открывающиеся с носа корабля, понаблюдали на погрузку грузовиков в трюм. Моряки одну за другой ловко цепляли машины, стоящие на причале, и стрела крана легко переносила их в отверстое чрево трюма. Четверть часа, и все грузовики оказались погружены. К капитану подошел один из офицеров, выполняющий обязанности карго-мастера:
— Ваше сиятельство, машины, указанные в требовании погружены. Будут ли какие-то дополнительные указания?
Капитан повернулся к нам:
— Представляю вам третьего помощника капитана, лейтенанта Артёма Ефимовича Злобина.
Мы поклонились и представились в ответ.
— Будут ли дополнительные указания по погрузке, может статься, потребовалось поднять на борт ещё какой-то из оставшихся автомобилей?
— Нет, Сергей Иванович, остальные машины с охраной отправятся в распоряжение русского посольства, а мы готовы к отправлению, если это согласуется с вашими планами.
— В таком случае, мне следует вас покинуть и подняться на мостик. У капитана кроме обширных прав имеются весьма ответственные обязанности. — Александр Иванович поклонился, и пошел наверх.
Вскоре загремели цепи, это стали подниматься якоря. Я посмотрел на крейсера, что стояли в отдалении, там тоже готовились к движению. Над трубами появился дым, выдавая работу машин. На нашей яхте тоже почувствовалась плавно нарастающая вибрация, впрочем, не несущая неприятных ощущений.
Отданы концы, и нос корабля стал отваливать от причала. Иностранные моряки облепили борта своих парусников, с мостиков блестели стёкла подзорных труб, офицеры оценивали маневренные качества яхты и крейсеров, слаженность и мастерство команды. А команда, судя по скупым и выверенным движениям, отчаянно рисовалась перед коллегами-соперниками.