Хельмут не интересовался, где и как проводит время жена. Он довольствовался теми крупицами информации, которые она ему предоставляла, и чем меньше знал, тем счастливее себя чувствовал. Не то что он стал бы чинить Шугар какие-то препятствия, но он мог занервничать, и пришлось бы тратить время на уговоры и заверения в безопасности. Постепенно ритм их жизни был установлен и налажен: возвращаясь с работы, Хельмут занимался своими бумагами или читал исторические труды, а Шугар посвящала свое время кипучей организационной деятельности. Все складывалось поразительно удобно для дела. Муж предпочитал ничего не знать, и она охотно шла навстречу его желанию.
Их сексуальные отношения давно достигли пика и потеряли прелесть новизны, но взаимная привязанность и благодарность оставались. Несмотря на то, что Хельмут был не в восторге от занятия, выбранного женой, а она находила его педантичность чрезмерной, они были по-своему счастливы. Память о том, что каждый сделал для другого, была фундаментом их семейного благополучия. Когда-то Хельмут отнесся к Шугар, как к желанной женщине, а потом дал ей дом, машину, достойных соседей, положение в обществе. Она же подобрала жалкого лягушонка и превратила его в принца.
Даже то, что Шугар постепенно потеряла интерес к любовным играм, не огорчало Хельмута. В сущности, он в этом больше не нуждался. Самое страшное было позади, теперь он не боялся остаться самым старым девственником в мире. Шугар сделала его мужчиной (весьма неплохим мужчиной!), и не требовалось доказывать это заново из ночи в ночь.
Он понятия не имел о том, что жена открыла для себя более могучую страсть — деньги. Наличные, не облагаемые налогом! Самая мысль о них возбуждала ее так, как не сумел бы ни один мужчина в мире. Не ставя мужа в известность. Шугар добавляла часть своего заработка к выплатам за стильную мебель, щедро расплачивалась в изысканных ресторанах, покупала цветастые хламиды (свою любимую одежду) только из натурального шелка и обувь только из лайковой кожи. Хельмут не знал к о бумажных пакетах, которые скапливались в дальнем углу платяного шкафа, — пакетах, туго набитых сотенными бумажками.
Без сомнения, у Шугар был врожденный дар как раз к такому виду бизнеса. Она чутьем угадывала, какая женщина поддастся соблазну, а какая — нет. Она умела распространить слухи среди потенциальной клиентуры, при этом не обнаруживая себя, и знала, как откупиться, когда до этого доходило. Ее двойная жизнь не оставляла желать лучшего: респектабельная дама миссис Тэплинжер прекрасно уживалась с хозяйкой публичного дома. Именно теневой стороной своей жизни — этой подводной частью айсберга — Шугар наслаждалась по-настоящему. Это помогало чувствовать себя живой, ловкой и удачливой. Годы и годы все шло без сучка без задоринки. До последних событий…
…Заметив свободную кассу, Шугар начала энергично выгружать покупки на движущуюся ленту конвейера…
…Поначалу это выглядело как счастливый билет: знакомство с «ее высочеством принцессой» Фэрил Коул. Что бы ты теперь сказала, мать, думала она в то время. Вот сидит жирная Шугар, никто и ничто, родом ниоткуда, мило сплетничая с элегантной, хорошо воспитанной дамой из общества. Ее принимают запросто, ее уважают. Она теперь — личность. И этого всего она добилась сама, собственными усилиями. Она даже более личность, чем может вообразить себе городок Медоувью, потому что умеет вести сразу две жизни, тогда как многих не хватает даже на одну.
С самого начала знакомства Шугар почувствовала в Фэрил червоточину. Сучка из общества все равно остается сучкой. Она и в мыслях не держала завербовать соседку: Коулы были нужны ей для другого. Частое общение постепенно включило бы Тэплинжеров в круг их ближайших друзей и еще прочнее утвердило бы их в высших кругах Медоувью.
Как-то Шугар и Хельмут были в очередной раз приглашены на ужин к соседям. Джон и Фэрил, как обычно, выглядели образцовой парой, а стол мог бы удивить читателей журнала «Гурман». Если бы она только знала тогда… ноги бы ее не было в доме Коулов в тот вечер! Разговор шел о жителе одного из окрестных городов, убившем свою жену. Поглощая превосходно приготовленное домашнее мороженое, Шугар не прислушивалась к тому, как муж возмущается либерализацией современного уголовного права.