Тим ни минуты не сомневался, что в дневнике записано что-то касающееся судебных дел или финансов, поэтому он без особенного интереса передвинул курсор на файл ИЮЛЬ94 и нажал «ввод».
«1/7. Дело Фармера движется очень медленно. Ивен Пальмер недостаточно работает над ним, как я и предполагал с самого начала».
Бизнес. Вот скука-то! Тим вышел из файла и выбрал другой, пониже. НОЯ94.
«1/11. Каждый вечер возвращаться домой, к детям — это настоящее чудо. Они раз за разом побеждают в своих маленьких битвах с жизнью. Сегодня Тим показал мне новые коньки и был при этом так счастлив, что я едва удержался, чтобы не стиснуть его в объятиях. Ему бы не понравилась такая сентиментальность».
Тим откинулся на стуле, едва сдерживая слезы. Папочка! Он больно ущипнул себя за руку и поскорее вышел из файла. Может быть, позже у него хватит присутствия духа прочесть это.
Курсор скользнул вниз и остановился на последнем файле. Тим отдернул руку от «ввода». Февраль. Месяц, когда умерли его родители. Вдруг в этом файле есть что-нибудь такое…
Сердце вдруг застучало так громко, что совсем заглушило гудение компьютера. Заглядывать в этот файл нельзя! Что бы там ни было, лучше об этом не знать. Нет, правда — не знать всегда легче! Но рука уже потянулась к клавише.
«16/2. Боль еще слишком сильна. Я не могу писать об этом, пока еще нет. Такое чувство, что Фэрил нарочно так поступила, чтобы разрушить наш брак. Она предала меня, предала детей, и я не понимаю почему. Я стараюсь не думать о том, что она сделала, но воспоминание возвращается снова и снова, пока к горлу не подкатит тошнота. Хочу верить, что я с этим как-то справлюсь, что все устроится и станет возможно жить дальше, но сейчас я готов убить ее собственными руками».
Тим прочел последнюю фразу несколько раз, со всевозрастающим ужасом. «Я готов убить ее». Значит, это правда! Из-за чего бы родители ни ссорились тем утром, отец был так рассержен, что сделал то, о чем писал: убил мать, убил собственными руками. А вместе с ней он убил и себя.
«Я знал это! Знал с самого начала!»
— Нет, папочка, нет! — до боли закусив губу, прошептал мальчик, словно эти слова могли исправить случившееся. — Она не хотела делать это… что бы это ни было!
Тим вдруг заметил, как тихо в комнате, только компьютер гудел негромко и равнодушно. Он весь покрылся противной липкой испариной при мысли, что кто-нибудь еще мог войти в память компьютера и узнать, что сделал его отец. Нет, этого нельзя допустить!
Открыв верхний ящик стола, мальчик достал одну из чистых дискет и переписал на нее февральский файл. Это длилось всего несколько секунд, но Тиму показалось, что прошло долгое время. Он то и дело оглядывался на дверь, словно за ней уже толпились полицейские. Потом он стер файл из памяти компьютера. Если бы теперь кто-то наткнулся на дневник отца, он нашел бы там только деловую информацию, воспоминания о семье и безобидные рассуждения о жизни. Никому бы и в голову не пришло, что февральский фаил вообще существовал.
Тим выключил компьютер, запихнул дискету за пояс джинсов, под рубашку, и бросился в свою комнату, чтобы запрятать ее подальше. Ему показалось, что невозможно найти лучшего места, чем коробка с его детской коллекцией комиксов про Бэтмена. Спрятав дискету на самом дне, он задвинул коробку в дальний угол шкафа. Теперь ужасная тайна была в полной безопасности.
В холле дядя Чарли уговаривал Райли пойти почистить зубы. Судя по звукам, в конце концов он взял ее за руку и повел. Поразмыслив, Тим решил, что стоит осторожно порасспросить дядю Чарли — может, и он на что сгодится.
Райли наконец улеглась. Тим спустился в гостиную и сел перед телевизором, ожидая возвращения дяди. Шоу еще продолжалось, а значит, тот собирался его досмотреть.
— А, это ты, Тим, — рассеянно сказал Чарли, появляясь из кухни с парой банок пива и устраиваясь поудобнее на диване.
— Дядя Чарли, я хочу вас кое о чем спросить.
— Спрашивай, — ответил тот, не отрывая взгляда от экрана.
Тим поколебался, наблюдая, как Чарли открывает банку. Он даже не знал точно, что хочет узнать.
— Мои родители часто ссорились?
— Понятия не имею. По-моему, они были совершенно счастливы… по крайней мере так казалось. Это я к тому, что еще никто не слышал о супружеской паре, которая не ссорилась бы. Так что и они могли, хотя бы время от времени.
Тим обдумал услышанное. Оно мало помогло его расследованию. Нужно было как-то изловчиться и копнуть глубже, не выдавая цели своих расспросов. Ничего не поделаешь, приходилось вытаскивать на свет Божий ссору в день смерти родителей — единственное событие, прямо связанное с тем, что случилось.
— Это правда, что мой папа любил все только самое вкусное? Только марки «люкс»? — спросил он и затаил дыхание в ожидании ответа.
— Марки «люкс»? — удивился Чарли, покосился на мальчика и снова уставился в телевизор. — Впрочем, конечно.
Он молчал так долго, что Тим уже решил, что ждать больше нечего, но Чарли, видимо, обдумывал вопрос, потому что вдруг продолжил:
— Правда, в детстве я больше, чем он, любил вкусно поесть. Я обожал шоколад, а твой папа — мороженое. Если гости дарили нам шоколадки и их было нечетное количество, я всегда предлагал ему подраться за лишнюю, но он просто уступал мне — и все. Мне тогда казалось, что это потому, что он слабак.
— А может, было что-то особенно вкусное, такое, ради которого он готов был и драться и… и ругаться?
— Ты о чем? — отрываясь наконец от шоу, спросил Чарли.
— Ну… хм… в общем… — Тим понял, что умалчивать о ссоре и дальше у него не получится. — Накануне того дня, когда они умерли, родители ужасно поссорились из-за какого-то «люкса». Папа так разозлился, так разозлился! Я никогда не видел его таким и подумал, что этот «люкс», наверное, такой вкусный, что пальчики оближешь.
— Накануне того дня, говоришь? — Чарли помолчал, явно изо всех сил шевеля мозгами, но так и не придумал никакого объяснения. — Странно… Бывает пиво марки «Люкс», бывает вино… мороженое тоже бывает, но чтобы устраивать из-за него такой скандал! Ты, должно быть, ошибся.
— Нет, не ошибся! — горячо возразил Тим. — Я ясно слышал слово «люкс». Папа и разозлился-то из-за этого «люкса»!
— Так или иначе, я ничем не могу тебе помочь. Не нравится мне, что скандал разразился как раз накануне их смерти… Думаешь, это как-то связано?
— Нет, конечно, нет! Ты же знаешь, дядя Чарли, что это был несчастный случай, — заторопился Тим, сожалея о том, что вообще начал расспросы. — Просто мне обидно, что они умерли как раз тогда, когда были в ссоре.
— В жизни всякое бывает, — заметил Чарли философски, теряя интерес к разговору. — Из-за чего только люди не ссорятся… у твоих родителей тоже были человеческие слабости. Выброси все это из головы — все равно теперь уже никому не узнать, в чем было дело.
«То-то и оно, что никому», — подумал Тим уныло. Это означало, что и он никогда не узнает правды. И все-таки он знал достаточно: из-за того, что случилось, можно убить человека, даже близкого.
— Пойду спать, — сказал он, вставая.
— Спокойной ночи.
Чарли остался перед телевизором, попивая пиво, а Тим потащился вверх по лестнице, погрузившись в безмолвную молитву.
«Господи, сделай так, чтобы никто никогда не узнал, что сделал папа! Я буду хранить тайну, обещаю. Папа был очень добрый, он никогда никого не обижал, просто он не смог вынести того, что случилось. И мама была хорошая, честное слово! Она любила нас, и если она поступила неправильно, значит, на это была причина…»
В комнате, вместо того чтобы лечь, он взял с полки бейсбольный мяч и рукавицу, придвинул стул к окну и долго-долго сидел, глядя в ночь, подбрасывая мяч и снова его ловя.