Я быстро шла через темный двор, крепко прижимая к себе сумку, в которой находились документы. Боже, какой парадокс, мое, как мне казалось счастливое желтое платье опять в крови, как и в первый раз. Руки счесаны, висок невыносимо печет, адреналин звенит в ушах, а я продолжаю идти, к нему. Я хочу избавиться от своей ноши. Голова гудит, меня шатает, а следом приходит осознание, если бы не охранник Василий, Лоренцо сегодня бы меня изнасиловал. Срываюсь и начинаю снова плакать, я такая дура. Как я могла такое допустить, что со мной не так? В унисон со мной начинает плакать небо. Крупные капли срываются с небес и емко хлещут по лицу, смывая слезы, нужно скорее добраться до больницы, пока еще остались силы.
Когда я зашла, в приемном покое, на сестринском посту никого не оказалось, я окликнула дежурную медсестру. Ко мне вышла эффектная блондинка, которую я видела впервые, скептически осмотрела меня с ног до головы и решила прогнать замызганную девчонку. Но я настояла на том, что мистер Сандерс меня ожидает, так как его охрана в курсе, что я вошла в здание, собственно, они и сопроводили меня на этаж. Она нехотя соглашается пропустить меня с условием, что я не на долго и я благодарю ее, хочу, чтобы это скорее закончилось.
В приглушенном свете ночника я увидела бледного Оливера, он громко отсчитывал кого-то по телефону, а потом повернулся и дернулся в мою сторону, но боль в плече не дала ему сразу подняться с постели. Я же, подошла ближе и достала из сумки документы, протянула ему, вынимая из папки флешку и складывая все на тумбе около кровати. Я выполнила условия нашего нелепого договора, теперь я свободна и могу уйти. Он жадно разглядывает меня, а потом начинает задавать вопросы, но я уже не слушаю его, а лишь пытаюсь дойти до двери, ноги подчиняются, я словно отдала последние силы, чтобы прийти сюда. Опираясь о стену, я начала медленно оседать, не понимая, что со мной, сознание как будто уплывало, я пыталась ухватиться за собственные мысли, но они путались, а затем наступил мрак, теплый и обволакивающий. Я расслабилась, и перестала сопротивляться, больше я ничего не хочу, пусть будет темно.
Продолжение следует...