Меня не удивило, что лицо Мизли стало ярко-розовым от гнева — я думаю, что, возможно, ей никогда не говорили «нет» в детстве. Она вела себя очень похоже на избалованного малыша, что раньше меня не так уж сильно беспокоило, но за последние несколько недель это только усугубило мое отвратительное настроение.
Я не могла заставить себя беспокоиться о том, что она расстроена из-за меня — я, скорее всего, найду эту энергию позже, после того, как закончу день и встречусь с ней на парковке. Я буду чувствовать себя ужасно, виновато и ужасно, и, вероятно, буду извиняться и обвинять во всем ПМС. Но в тот момент я потеряла всякую заботу.
Я просто хотела, чтобы она оставила меня в покое.
Мизли встала и повернулась на каблуках, как будто собираясь уйти, но прежде чем она успела, она снова повернулась, ее ярко-красное лицо было резким от разочарования. — Сегодня вечером меня не будет в городе. Тебе придется найти другую дорогу домой.
Мы оба знали, что она не планирует уезжать из города, но поскольку она так привыкла вести себя как капризный ребенок, когда не получает желаемого, она сделает это. Куда она собиралась пойти, никто из нас не имел ни малейшего понятия, но когда я вернулась домой сегодня вечером, она, должно быть, обнаружила себя в другом месте.
Как она и обещала, Мизли нигде не было видно, когда моя смена подошла к концу. К счастью, я закончила рассылку. Марджери, какой бы резкой она ни была, просто вздохнула с облегчением, когда я сообщила ей, что отправила ей по электронной почте окончательный вариант для проверки. Честно говоря, я не могла надеяться на лучший ответ от нее.
Собирая сумку, я готовилась к полудолгой прогулке домой. Вечера становились все прохладнее, поскольку Висконсин склонялся к осени, но в офисе оставался только один человек — и я была слишком упряма, чтобы попросить Девина подвезти меня домой. Мы почти не разговаривали друг с другом после нашего неудавшегося свидания, и я была рада ограничиться нашими неловкими приветствиями по утрам, за которыми следовало столь же неловкое «увидимся позже» в конце дня. То, чего я надеялась достичь, выйдя с ним на свидание в первый раз, теперь, оглядываясь назад, казалось глупым и бесплодным. Все становится яснее, если оглянуться назад, или как там это называется.
В хороший день прогулка от Civic Center до нашего многоквартирного дома не казалась такой уж плохой. В этой части города никогда не было слишком большого движения, и мне всегда нравилось проходить мимо людей, выгуливающих своих собак. Любая возможность насладиться обществом собаки была возможностью, если вы меня спросите.
Однако в тот единственный день, когда мне некого было попросить подвезти, собак на прогулке не было. Шел дождь. И не моросящий, нет, ливень. Ледяные, жестокие потоки дождя, которые обжигали мои щеки. Уже был конец сентября, и в сухой день в воздухе было кусаться. В дождливый день было просто морозно. Особенно когда всю свою жизнь ты прожил в месте, где самая низкая температура опускалась только до сорока градусов. И это в самый разгар зимы.
В начале осени в Висконсине температура уже опускалась до этого предела, и я ужаснулась тому, с чем мне придется столкнуться зимой. Отчаяние, которое я испытывала, чтобы избежать жары, когда впервые согласилась переехать сюда с Мизли, теперь казалось неразумным. Я едва ли шла пять минут, а моя одежда уже полностью промокла. В Ривьера-Бич я бы вызвала такси, но это был не Ривьера-Бич. Если только это не были выходные и вы не звонили из бара, или вы не были пожилым или инвалидом, вызывающим машину, — вы были последним выбором для местных таксистов. Не было смысла вызывать такси; им потребовалось бы больше времени, чтобы добраться до меня, чем мне, чтобы просто продолжить идти сквозь погоду и вернуться домой. Настроившись, я повыше затянула ремень своей сумки-мессенджера на плече, заставляя ноги продолжать двигаться перед собой.
15
МАЙЛО
Мне нужны были новые чертовы дворники. Сильный дождь, который хлестал по моему лобовому стеклу, делал почти невозможным видеть улицу передо мной, и если было что-то, что я ненавидел больше, чем наводнение, которое определенно происходило в подвале бара прямо сейчас, так это то, что я не мог видеть, когда я ехал. Я знал, что наводнение не будет ограничено только Top Shelf, и я пытался проглотить горечь.
Другим людям было бы хуже, особенно тем, кто живет в нижней половине города. Если что, я должен быть немного благодарен — эти люди звонили бы мне. Просили бы меня приехать и убраться в их подвалах в обмен на дополнительные пару сотен баксов. Мне это сейчас бы пригодилось.
Погрузившись в мысли о том, что мне нужно будет забрать из хозяйственного магазина, прежде чем начнут поступать звонки, я чуть не пропустил знак «стоп» перед собой. Неохотно остановив свой грузовик на скользкой от дождя улице, я едва не сбил человека, мчавшегося по пешеходному переходу, его сумка была бессмысленно накинута на голову, словно для защиты от непогоды. Они были полностью мокрыми, их одежда тяжело прилипла к телу.
Я фыркнул, уронив голову на подголовник позади меня. Я знал, что могу просто продолжать ехать, и они, вероятно, не моргнут глазом. Не то чтобы этот человек махал мне рукой. Но далекое воспоминание о голосе моей матери прорвалось сквозь звук дождя, барабанящего по крыше моего грузовика, напомнив мне, что в таких маленьких городках, как этот, мы должны заботиться о наших соседях.
Не поймите меня неправильно, в любой другой день я бы проигнорировал этот голос и продолжал двигаться. У меня были дела, и я не мог быть уверен, что кто-то когда-либо даже подумает остановиться ради меня. Но если температура на моей панели была точной, то на улице было не просто мокро, а холодно. Как будто матушке-природе нужно было еще раз доказать свою правоту, осадки, падающие на мое лобовое стекло, приобрели качество слякоти, указывая на то, что все стало еще хуже.
Человек, который сейчас тащился по тротуару, вероятно, уже был на полпути к пневмонии, и если я не сделаю правильно, я, вероятно, найду его некролог в следующей газете — «Пешеход глупо идет домой под ледяным дождем; умирает от пневмонии». Я не хотел, чтобы его смерть была в моем сознании. Эта штука и так была завалена всякой ерундой.
Опустив стекло, я крикнул достаточно громко, чтобы меня было слышно сквозь ливень. — Эй! Тебя подвезти?!
Человек остановился так быстро и неподвижно, что я моргнул. В жутко медленном движении он обернулся, и я наконец-то смог как следует разглядеть его лицо. Берди из Флориды стояла там, держа сумку над головой, из которой на нее капало еще больше воды. Ее глаза были широко раскрыты от шока, губы посинели от холода. В тот момент, когда мы встретились взглядами, она рванула обратно по тротуару.