Мы сидели в комнате для допросов с детективом Шорсом и мисс Болтон часами, просматривая каждую строчку и подпись в сделке, на которую согласился судья. Это была хорошая сделка, даже отличная сделка. Майло, по сути, был бы оправдан по всем обвинениям в совершении тяжкого преступления, отделавшись незначительным хранением. При условии, что он передаст всю имеющуюся у него информацию о Кайле и его операции, начиная с того дня, как он переехал в дом Кайла после смерти его родителей, и согласится дать показания в суде.
Он был бы помещен в программу защиты свидетелей в качестве альтернативы простому выезду из штата и смене имени. Это дало бы ему немного дополнительной безопасности на случай, если бы Кайл пошел за ним или, что более вероятно, послал кого-то, чтобы вернуть его. Это также гарантировало, что Майло выполнит свою часть сделки. В конце концов, ни Майло, ни я не беспокоились об этом.
Трещина в цепочке была последним условием. Им нужна была не просто информация. Им нужно было произвести арест. Поскольку Кайл так хорошо научился заставлять других делать за него грязную работу, у властей было очень мало доказательств для выдачи ордера с вероятной причиной. Всякий раз, когда они арестовывали одного из его лакеев, это заставляло его насторожиться. Майло сказал, что он был параноиком до крайности — если бы он думал, что кто-то мог донести, у него был бы план действий на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы обеспечить себе алиби.
Но он совершил серьезную ошибку. Во имя мелкого наказания Кайл сам сделал звонок, который навел DEA на Майло, что Майло быстро подтвердил после того, как они проиграли ему записанное сообщение с горячей линии. Они уже следили за всей семьей МакАртур, от рабочих графиков до телефонных линий, они шли по следу Кайла больше года.
Теперь им просто нужны были веские доказательства — и с тайным информатором они были уверены, что смогут их получить.
— Ты. — Майло замер в недоумении. — Хочешь, чтобы я пошел под прикрытием и продолжил продавать нелегальные наркотики, пытаясь собрать вещественные доказательства, чтобы ты мог арестовать моего дядю?
Может быть, есть слово, которое описывает то, что я чувствовала. Как будто меня сейчас стошнит.
Детектив Шорс тяжело откинулся на спинку сиденья, постукивая кончиком ручки по краю стола. — Это не идеально, но с учетом послужного списка Кайла мы считаем, что это самый эффективный способ сделать это.
— Нет. Абсолютно нет, – Майло выпрямился, выпрямив спину.
Сильно прочистив горло, мисс Болтон заговорила следующей.
— Я призываю тебя передумать, Майло. Это единственный в жизни шанс для тебя действительно изменить свою жизнь.
— Продавая больше наркотиков?!
— Временно. Как только Кайл окажется под стражей, тебя вывезут из штата, и твоя личность изменится, – ответила она. — Если ты не примешь сделку, судья подпишет твои обвинения в совершении тяжкого преступления. Ты можешь попытаться подать апелляцию, но ее, скорее всего, отклонят. Эта сделка в твоих интересах, уверяю тебя.
Майло открыл рот, чтобы еще раз возразить, но я его перебила.
— Соглашайся на сделку, Майло.
Его глаза расширились, когда он уставился на меня. — Что?! Берди, я не могу. Я же сказал тебе, что покончил с этим дерьмом...
— И ты покончил. Это не одно и то же, и мы оба это знаем. Если мы хотим, чтобы Кайл заплатил за все ужасные вещи, которые он сделал с тобой, твоими братьями и сестрами, со всеми, кто имел несчастье с ним познакомиться... это лучший выход, – я обхватила его щеку, проведя подушечками пальцев по щетине. — Это правильно.
Джон забрал нас сорок пять минут спустя. Все документы были готовы. Имена были подписаны, инициалы проставлены, а коробки проверены. Майло официально был тайным информатором, и любые преступления, которые он совершил как таковые, будут заметены под ковер во имя дела.
Он был зол. Я не могла его винить, я тоже не чувствовала себя хорошо из-за всего этого. Особенно из-за того, что нам нужно было делать дальше.
— Нет смысла тянуть с этим, Майло, – я боролась, чтобы сохранить самообладание. Это будет одна из самых сложных частей.
Единственный способ, при котором Майло согласится на все условия, которые были установлены для его тайного соглашения, — это если они сначала вытащат меня из игры. Кайл будет на грани из-за недавних действий, а его племянник будет в его черном списке. Страх Майло, что меня могут использовать как пешку, очевидно, намного перевешивал его желание свободы, и он не пойдет ни на какую сделку, если они не смогут гарантировать мою безопасность. Это означало, что мне нужно было уйти, и это не должно было выглядеть постановочным. Нам нужно было придерживаться плана от начала до конца, иначе ничего не сработало бы.
Майло покачал головой, его глаза остекленели.
— Мы не можем дать ему пару дней? – его руки поднялись, чтобы расчесать мои волосы. — Я только что вернул тебя, – я позволила ему провести пальцами по моему лицу, впитывая ласку, как будто это был мой спасательный круг. Его губы коснулись моих так нежно, что мое сердце сжалось в ответ.
— Нет, если мы хотим сделать это правдоподобным. К тому же... чем раньше ты начнешь, тем скорее все это закончится. Просто помни, что независимо от того, что я скажу, я люблю тебя, – я прижалась губами к его губам в быстром, крепком поцелуе, прежде чем повернуться и зашагать обратно к двери Top Shelf.
Через мгновение Майло последовал за ним, проводя пальцами по волосам. Вокруг нас люди лениво шли по тротуару, заходили и выходили из магазинов и занимались своими делами. Сцена была готова.
— Ну и что? Ты просто уедешь? – голос Майло был воинственным, на одну-две ступени громче, чем нужно для обычного разговора. Несколько голов повернули, прежде чем продолжить свой путь, вероятно, говоря себе не пялиться.
Я остановилась, сжав кулаки по бокам и повернувшись к нему лицом.
— Да! Конечно, я уеду! – я взяла на себя роль истеричной девчонки, достаточно громкой, чтобы мой голос отражался от зданий в центре города. Теперь люди не просто осторожно подглядывали, они открыто смотрели шоу. — Я уезжаю меньше чем на неделю, чтобы навестить свою мать, а потом возвращаюсь к тебе в тюрьму? Как ты мог ожидать, что я останусь с тобой?
Он рассмеялся, звук был саркастическим. — Я не понимал, что ты такая чертовски наглая. Если бы я это сделал, возможно, я бы вместо этого попробовал твою светловолосую подругу, – так много людей, которые составляли нашу молчаливую аудиторию, ахнули, что это было почти коллективное эхо.
— О, черт тебя побери, Майло МакАртур. Можешь идти к черту. Я больше никогда тебя не хочу видеть, – я бросила последний взгляд на его лицо, задержавшись на тихой грусти в его глазах, прежде чем ринуться в другую сторону, яростно вытирая влажные щеки.