— Нет, нет и ещё раз нет! — глядя в зеркало, строго сказала Вика самой себе. Она, конечно, была уверена, что слышала голос, но книга ведь неодушевлённый предмет, у которого нет ни рта, ни голосовых связок, а про мозг можно вообще не напоминать.
И всё же к комнате она шла осторожно, на цыпочках, подкрадываясь. Перед самой дверью под ноги попался кот. И ещё одна очередная идея посетила блондинистую голову Вики…
Кот перелетел пространство от кидающих его рук до книги за пол секунды, приземлился на лапы, обнаружил под ними продукцию печатной промышленности, принюхался и демонстративно сделал попытку её закопать. На линолеуме это, конечно же, не вышло даже у такого специалиста по подкопам, как Василий, и потому тот обиженно фыркнул, сделал вид, что так и было задумано и, гордо задрав хвост, направился к выходу.
Вика наблюдала за происходящим, осторожно выглядывая из-за угла. Когда Василий покинул помещение, она вздохнула, осознавая нелепость ситуации, и, опустившись на четвереньки, поползла к книге. Так, на четвереньках, ей казалось, что её меньше заметно. Мало ли что там Василий закапывал?! Может, эта волосатая бестия заодно с нечистью?!
Книга лежала ровно посередине комнаты, открытая на первой странице… И, конечно же, молчала.
— Померещится же такое! — хихикнула Вика. Подхватив книгу двумя пальцами, как будто это была болотная жаба, она подняла казавшийся ещё минуту назад мистическим предмет.
— Аккуратней. Это, между прочим, антиквариат!
На этот раз у Виктории не было времени размышлять об источнике возникновения голоса — она просто потеряла сознание, грохнувшись на пол, как мешок картошки.
В себя пришла она далеко за полночь… Потерев ушибленный затылок, Вика аккуратно поднялась, но почувствовав головокружение, тут же села обратно на пол. Злосчастная книга по-прежнему лежала рядом.
И почему ей так не везло? Эта мысль крутилась в Викиной голове. Мало того, что в личной жизни всё тихо, как на кладбище, так теперь ещё, кажется, она потихонечку начала сходить с ума.
«Книги не умеют разговаривать!», — уверила она сама себя, но вслух эту мысль высказать не решилась — не хватало ещё услышать ответ!
Стянув со стола карандаш, Вика нерешительно протянула руку и дотронулась до книги кончиком графита.
— Не тыкай! — тут же отозвался голос. — Это, смею заметить, очень некультурно — тыкать людей острыми предметами.
— Ты не человек! — неожиданно для самой себе отозвалась Вика.
— Неужели! Ты соизволила ответить мне?!
— Я, кажется, сильно головой стукнулась, когда падала, — пробормотала рассеянно Виктория, то ли отвечая книге, то ли сама себе.
— Нужно приложить к ушибленному месту что-нибудь холодное, — назидательно произнёс мужской голос.
— Да ладно?! А то я не знаю!
— Не огрызайся — девушкам это не к лицу, — донеслось из книги.
— Вот не надо меня жизни учить! Ты вообще стопка бумаг, не умничай! — огрызнулась Вика, чувствуя себя более чем неловко, понимая, что спорит с книгой.
— Между прочим, я человек, меня сюда заточили…
Вика захлопала ресницами. В её голове отчётливо сформировалась мысль: если она не спит, и всё это не сон, то ей однозначно стоит обратиться к психиатру. Или к психотерапевту. Она не была уверенна, кто из этих специалистов занимается тяжёлыми случаями шизофрении. А разговоры с людьми, сидящими в книжном заточении, были явным признаком заехавших за ролики шариков.
— Чего молчишь? — поинтересовался голос. — Ты вообще ещё здесь?
— Здесь-здесь, — отозвалась Вика и наконец-то решилась подползти к книге поближе. Всё ещё на четвереньках.
— Вот же напасть, — расстроенно произнёс голос. — Угораздило же мне попасть в твои руки.
— Да я тоже не падаю в обморок от счастья! — огрызнулась Вика и осеклась, вспомнив, что именно это она совсем недавно и сделала, правда, совсем не от счастья. — Ладно, человек, которого заточили в книге, имя-то у тебя есть?
— Есть, — радостно отозвался голос в книге. — Меня зовут Иван Иванович Иванов.
— Шикарное имя! А ничего оригинальней придумать твои родители не могли?
— А у тебя, конечно же, самое прекрасное имя, да? — обиженно отозвался Иван Иванович.
Вика открыла было рот, чтобы сказать что-то крайне язвительное, но осеклась и, кажется, даже покраснела, вспомнив, что сама стеснялась своего имени.