Бабка Нюра оказалась на удивление проворной и энергичной старушкой. От былой медлительности и кряхтения при каждом движении не осталось и следа.
— А зачем? Это же всё показное! — призналась она. — Ну, для антуражу! Чтоб верили больше. Сейчас народ, знаешь, какой пошёл? Вот раньше приходили к нам, просто потому что мы помочь могли. А сейчас им антура-а-аж подавай: печку надо, потому как без печки, знаешь ли, русский дух не бывает, и платок обязательно, потому как обязательный атрибут, а еще надо старой быть, потому что чем старше, тем мудрее. Ага, как бы не так! Маразм старческий, он, знаешь, никого не щадит.
Вика сидела на сундуке, грызла пряник, запивала сладким ароматным чаем и внимательно наблюдала, как бабка Нюра суетливо книги старинные на стол носит, что-то в них выискивает. И делала она это так уверенно, что Вика на минуту даже поверила, что прям сейчас вызволят они Ивана Ивановича из книги и отстанет он от неё на веки вечные. Так поверила, что сама не заметила, как с книги воображаемую пыль смахивать начала…
Но бабка-то её быстро разочаровала.
— Проклятье ведьминское снять я не смогу, конечно, — как бы между делом сообщила она. — Тут только этот… ну… Как его, Иван твой, сам себе помочь может. Но я могу немного поспособствовать.
— Это как? — раздалось из книги. И тут же добавил: — А ты-то не останавливайся, мне приятственно!
— Да ну тебя! — Вика резко одернула руку и покраснела.
— А это так, — не обращая внимание на молодежь, бабка выложила на стол какие-то травы. — Днём, когда действие заклинания ведьминого послабже будет, сможет твой Иван из книги выходить, только на ночь вернуться должен будет, потому как если не вернется до полуночи, вернет его заклятие насильно, и выйти снова он уже не сподобится.
— То есть… То есть я смогу ногами своими человеческими снова ходить и глазами видеть? — недоверчиво спросил голос из книги.
— Именно. Вот сейчас так, — бабка Нюра разложила травы между страницами и несколько пучков Вике подала. — А это — на случай, ежели случайно выпадут из книги. Всегда семь веточек в книге должно быть — не больше, не меньше. Поняла?
Вика согласно кивнула, но бабка Нюра её уже не видела: она ладони на книгу положила и шептать что-то начала — долго-долго, перебирая пальцами по желтым страницам, шевелила губами, пока не схватила книгу и резко на пол её шлёпнула…
От неожиданности Вика аж зажмурилась, а когда глаза открыла, в комнате их уже трое было…
Глава четвертая
«Главное сейчас — не сболтнуть лишнего», — подумала Вика…
Внезапно материализовавшийся герой из книги крепко зажмурился и прикрыл глаза ладонью.
— Светло-то у вас тут как! — то ли пожаловался, то ли обрадовался Иван.
— Так, конечно, столько лет в потёмках сидеть! Как вовсе не ослеп еще! — удивилась бабка Нюра.
— Та, кажется, ослеп: ничегошеньки не вижу. Ан нет, вижу! Красота-то какая! — Иван проморгался и сквозь хитрый прищур улыбнулся: — Так вот ты, значит, какая, спасительница моя, Виктория.
Вика похлопала ресницами, пытаясь сообразить, что ей ответить: вроде как и не сказал он ничего такого, а надерзить уже хотелось.
— Эх, хорош, чертяка, — перебила её мыли баба Нюра. — Поди угадаю: упекла тебя ведьма в книгу за то, что жениться на ней отказался.
— Почти! — рассмеялся заливисто Иван — Только не на ней, а на дочери еённой.
— Её, — автоматически поправила Вика.
— Ну слава тебе, Господи, — усмехнулся Иван, — я уж было решил, что ты совсем дар речи потеряла.
— Да было бы отчего!
Вика деловито нос задрала, а про себя подумала, что и правда непростительно замешкалась. Ну и что с того, что он здоровый, как медведь?! Как будто больше таких нет! Вон сосед её, Генка, тоже высокий. Тощий правда, как будто его с детства не кормили ни разу, но ведь высокий. А этот вон вообще в двери может даже не пройдёт! Тоже сомнительное удовольствие. Ну и что с того, что глазюки синие, как небо после дождя?! А волосы такие белобрысые вообще не модно — девчонки вон говорили, что не та масть. Да и вот так во все тридцать два зуба неприлично, даже если у тебя улыбка как у Ален Делона.
— Эх, жаль, — улыбнулся Иван тепло, — а ты мне понравилась, я тебя другой представлял. А ты вон какая красивая, как ярко солнышко. Ну, а что худая, то поправимо. Правда баб Нюр?
— Худая?! Да мне еще десять килограмм похудеть надо! — возмутилась Вика. Подумала и добавила: — Как минимум.
— Девки нонче глупые, Вань, не понимают, в чём бабья краса, — по-доброму махнула на Вику рукой баба Нюра. — Они нонче всё на смерть с косой ровняются: чем дохлее, тем им красивше.