Жестокое создание! Что же ты делаешь с моим другом?! Почему взрываешься на нём, почему из-за такого ирода, как ты, страдает Тео! Наставь на себя пистолет и ливни из этого мира, раз не можешь устоять перед пойлом!
- Не бойся, Тео, я заставлю его извиниться перед тобой... Потерпи немного. Я не брошу тебя больше в беде и не оставлю один на один с этой сволочью, - выговорила я, наполненная злобой и неимоверным желанием избить этого мудака. - Жди меня! Я скоро буду!
Но Тео не хотел, чтобы я приезжала, и отговаривал меня. Он то говорил, что его отца нет, что ушёл, то молвил, что рядом и что он боится за меня. Путал слова, не мог сказать правду, но, в итоге, сквозь слезы, еле дыша, признался:
- Асель, я убил... Я кажется его убил. Я ударил его битой, он упал без чувств. Я не обнаружил у него пульс... У него кровь из виска пошла. Я - трус: испугался и спрятался. Я не хочу больше прятаться. Позвоню в полицию, пускай заберут... Что же мне делать... Боже... Отца убил...
Это был настоящий удар, от которого трудно было оправиться: вся армия тьмы собралась воедино и обрушилась на ветхую лачугу умиротворения, где без защиты осталась маленькая искорка надежды на то, что это сон, а никакая не реальность, и, не выдержав давления, канула в небытие и навеки затерялась в темно-серых облаках, сулящих опасность. Лучинки света исчезли, и тьмой наполнилось все пространство; там, где некогда был уют, стало трудно дышать, видеть, осознавать происходящее; там, где обитали мечты о хорошем, о добром, о желаемом, исполнения которых ждешь всем сердцем и душой, образовался дым: горели мечты, горело счастье. Пелена боли закрыла глаза, а живой уголок души превратился в пепел. Затем сознание остановило поток мыслей и перевело меня в настоящее, в котором я все еще говорила с Тео по телефону, и он не переставая плакал и терзал себя.
- Тео, ничего не делай. Хорошо? Мы вместе все решим. Скажем, что не устоял на ногах, упал и... Он напал на тебя первым. Ты ни в чём не виноват. Пожалуйста, не звони в полицию. Проверь пульс ещё раз. Может ты ошибся; может он просто уснул, - я пыталась поддержать Тео в тяжёлые минуты, но сама не знала, куда себя деть. Все перемешалось в голове. Эмоции взяли власть надо мной: я потеряла способность разумно мыслить, и слезы начали стекать по лицу.
- Я не могу. Асель, я боюсь... Асель, прости что так вышло, прости, - он ещё извиняется. Это я должна извиняться, что бездействовала и своим молчанием довела Тео, - я был не в себе. Потерял контроль и...
Я не успела дослушать, так как Наумов, все это время не проронивший ни слова и недоумевающий, взял из моей руки телефон и приложил к своему уху. Удивление появилось на его лице за то время, пока он держал у уха телефон. Затем парень опустил смартфон и сказал:
- Он отключил звонок. Больше не звони. Будет паниковать.
- Так нельзя, - покачивая головой, попутно забыв о том, что нет с собой денег и не обращая внимания на боль в ноге, я бежала к автобусной остановке. Путь к ней был не близок, а минуты тикали не в мою пользу.
- Стой! Не беги! - Наумов появился передо мной. - Давай на такси. Так будет лучше. Скажи его адрес.
- Адрес? - тяжело дыша произнесла я. - Сейчас... Вспомнила... Улица Линейная, дом 44. Квартира 28.
- Подъезд?
- Пятый. Пятый подъезд.
Я все еще пребывала в смятении, меня трясло от болезненных ощущений и с каждой секундой становилось туго.
- Держись, Тео, не вытворяй глупостей, - про себя проговаривала я.
- Машина уже едет, - оглядываясь, произнёс Наумов. - Такси уже в пути. Через минуту будет здесь. Вон та... Цвет...
Да что он пытается рассмотреть, плохо же видит. К семнадцати годам зрение испортил. Раньше ходил без очков, а теперь...
- Машина серебристая? - спросила я, зажмурив глаза от света фар проезжающего автомобиля. И водитель притормозил напротив меня и Наумова. Через лобовое стекло стала видна строгая физиономия человека за рулем, который безучастно нажимал на экран смартфона и не удосужился бросить взгляд на нас.
- Да, это он, - убедительно проговорил Наумов, и я тут же села на заднее сиденье. Водитель уже готов был нажать на педаль, но парень его остановил и сказал, - я тоже еду.
- Наумов, - я вздрогнула от неожиданности и долго не могла понять, рада я или нет... По пути я не раз ловила себя на мысли, что без Наумова я бы ощущала себя намного хуже.
P. S.
Чем больше пишу, тем сильнее хочу бросить это дело... Не легко писать о чем-то, пока у самой все идет ко дну... Я не шучу... Мне правда очень жаль... Будь у меня другое настроение, будь я на позитиве, докончила бы эту историю давным давно, а так трудно... Я не прошу Вас дальше читать, можете бросить... Так будет спокойнее... Много идей в голове, а сил, чтобы реализовать их на бумаге нет. Не думала я, что внутреннее состояние, переживания, которые терзают душу, скажутся на этой работе. Самокопание, чувство вины, смутное представление о будущем, как о части жизни, творят свою дичь. Эта история не должна была быть простой, радостной. Я задумывала сложную драму, а получилось... Я только на такое способна... Я слишком много о себе возомнила... Могу я на счастливой ноте закрыть страницу и больше не возвращаться... Могу ли я изменить сюжет в пользу лёгкой романтики и подростковой любви, смогу ли с грузом вины и боли докончить рукопись или брошу на полпути? Сложно... Не могу пока ответить. Я хочу, чтоб вы знали. Я никого не держу, не жду ничего. Допишу историю для себя когда-нибудь. Или сожгу, как ужасное творение. Простите, что так долго тяну кота за хвост. Нервы у людей не железные. Живите просто, без забот. ☘️