Она не успела ничего ответить, так резко он отпрянул от неё и шагнул к пылесосу, на котором уже с видом царя на троне восседал Ягун.
— Ванька…
— До свидания, Таня.
Пылесос взмыл в воздух, и она закрыла глаза, обхватив себя руками. Только когда стих шум мотора, а перед закрытыми веками полыхнула радуга Гардарики, девушка открыла глаза. Ваньки здесь больше не было. Но она — осталась.
И, развернувшись, Таня Гроттер медленно поплелась назад в замок. Домой.
***
Тибидохс опустел. Разлетелись бывшие выпускники, сдали экзамены младшие курсы. Ещё несколько дней назад стоявшая на ушах крепость погрузилась в безмолвие.
Таня почти сутки просидела в своей комнате, дожидаясь возвращения Ягуна. К обеду следующего после Ванькиного отлёта дня к дверям спальни, которые Таня на этот раз предусмотрительно заперла на банальный замок, подошла Гробыня. Поскреблась в створку и ехидно поинтересовалась:
— Гроттер, чем ты там занимаешься?
— Ем клубничные маффины и думаю о бренности жизни, — ответила Таня, лёжа поперёк кровати и пялясь в окно.
Склепова хмыкнула:
— Засчитано. У нас тут набор поскромнее: позавчерашнее шампанское и наши кислые лица. Только твоей недовольной физиономии не хватает. Не хочешь присоединиться?
Дочь Леопольда Гроттера заверила, что кислые лица бывших однокурсников обычно находятся в списке её приоритетов, но сегодня день исключений. Гробыня ещё какое-то время потопталась у двери и ушла. Таня задремала, а когда проснулась, на Буян уже опустилась глубокая ночь.
Ягуна девушка встретила только на следующее утро, когда вышла провожать отбывающих друзей. Он коротко сказал ей, что добрались они с Ванькой хорошо, а потом его вниманием завладели Катя и сын. На площадке перед мостом толпилась куча людей, и Таня, переговариваясь то с одним, то с другим, старалась незаметно разглядеть Бейбарсова. Однако его нигде не было видно, и девушка поняла, что он уже улетел. Биение сердца на миг замедлилось, будто зашлось в тоске. Таня разозлилась на себя: в конце концов, какая ей разница! Так даже лучше, не будет лишних волнений.
Когда основная часть гостей улетела, Тане удалось, наконец, перехватить Ягуна. Он посмотрен на неё тем же взглядом, который она заметила в день расставания с Ванькой.
— Перестань, прошу тебя, — попросила она. — Если ты меня за что-то осуждаешь, скажи прямо, а не прожигай меня глазами.
Внук Ягге вздохнул:
— Танька, я не осуждаю тебя. Просто не понимаю. Мне казалось, что ты уже давно определилась со своими приоритетами. А тут вдруг Валялкин выдаёт, что вы решили взять паузу.
— Он так сказал?
— Именно.
— Тогда ты тем более должен понимать, что это наше обоюдное решение.
— Да, вот только Ванька принял его, потому что любит тебя. А вот почему ты снова вернулась к попыткам растрясти свою жизнь, мне неясно.
Таня задохнулась от негодования, но быстро взяла себя в руки и, прищурившись, ответила:
— Понимаешь, это всё мой проклятый идеализм. Я всегда упускаю момент, когда нужно остановиться, и всё довожу до конца. Даже катастрофу.
С этими словами она развернулась и направилась в свою комнату. Всё внутри у неё кипело. Не станет она никому и ничего объяснять!
Упав на кровать, девушка застонала. Неужели ей опять придётся пройти через это? Она не учла, что своим поступком вновь всколыхнет все сплетни и обсуждения, что циркулировали вокруг неё во время учёбы и магспирантуры. Живя с Ванькой вдали от суеты магического сообщества, она забыла, что значит быть Таней Гроттер, забыла, что она вечно всем должна и обязана вести себя соответствующе с представлениями о «грозной русской Гротти».
Но это было давно. Прошли годы, и Таня больше не хотела быть кому-то примером, оправдывать чьи-то ожидания. Она хотела быть собой, не стыдясь этого, не скрывая ни положительных, ни отрицательных своих качеств. Впервые в жизни она сделала что-то для себя, поступила эгоистично. Ей было больно оттого, что Ванька страдал, явно страдал от её решения, но предложи ей кто-нибудь отыграть всё назад, Таня ни за что не согласилась бы.
Она наконец была там, где хотела быть.
Теперь настала пора осуществлять свою мечту.
И с этими мыслями дочь Леопольда Гроттера достала из-под кровати старый футляр, распахнула окно и, оседлав контрабас, на Торопыгусе вылетела по направлению к драконбольному полю.
***
— Вот они, красавцы! Все, как на подбор!
Голос Соловья Одихмантьевича разносился высоко над полем. Перед ангарами выстроились в ряд игроки сборной Тибидохса. Таня сразу выхватила глазами Ягуна и Машу Феклищеву — единственных членов старого состава. Ещё двое лиц были ей знакомы: Коля Кирьянов и Вика Рыжова, которых Таня хорошо помнила ещё со времён магспирантуры, но ни разу не видела в игре. За прошедшее время они здорово подросли. Внучке Феофила Гроттера даже показалось на мгновение, что подростки смотрят друг на друга влюблёнными глазами.
Всех остальных же Таня видела впервые: юноши и девушки, облачённые в комбинезоны, каждый со своим полётным инструментом, глядели на неё с настороженностью и любопытством. В воздухе витал лёгкий шепоток. Та самая Гроттер! Героиня магического мира, одолевшая Чуму-дель-Торт. Победительница легендарного уже матча со сборной вечности.
— Итак, команда! — хлопнул в ладоши Соловей, пресекая взволнованные пересуды. — Все вы знаете, что сезон стартует с подготовки к чемпионату мира. Наша первая крупная игра — против сборной Магфорда, невидимок. Это очень сильный противник, а вы пока группа не сыгранная, поэтому предупреждаю: всё лето нас ждут тренировки. При желании вы можете летать домой на выходные, но уведомлять об этом нужно будет заранее меня или мою помощницу. Кстати, позвольте представить — хотя я уверен, что она в этом не нуждается — Татьяна Гроттер, известная драконболистка и с этого дня моя правая рука.
Все уставились на неё. Таня улыбнулась и кивнула головой в знак приветствия.
— Мы будем тренировать вас вместе, иногда она будет заменять меня, но всё, что будет говорить Татьяна, будет звучать от моего имени, это понятно? — сурово закончил Соловей. — Итак, если ни у кого нет вопросов, можем приступать к…
— У меня есть вопросы, — подала голос Таня. — А почему в команде только девять человек?
Тренер ухмыльнулся:
— Ты торопишься, как всегда, что в воздухе, что здесь, внизу. Я как раз хотел объявить тебе состав. Ну, этих двух охламонов ты и без меня знаешь, — ворчливо произнёс он, махнув рукой в сторону хихикающих Ягуна и Маши, — оба нападающие. Наши чемпионы по сглазам — Кирьянов и Рыжова — тебе тоже знакомы: первый в нападении, вторая в полузащите. Двое других полузащитников — Сара Цойфер и Рома Рыжий.
— Рыжий? Это прозвище? — вырвалось у Тани.
— Это фамилия, — пробасил высокий веснушчатый парень. Волосы у него действительно были огненно-рыжего цвета.
Дочь Леопольда Гроттера по-очереди познакомилась со всеми. Сара Цойфер оказалась яркой девушкой с копной иссиня-чёрных волос. Глаза у неё были живыми, вдумчиво разглядывающими собеседника. Рядом с ней стояла изящная золочёная арфа.
Защитник Витя Кубинцев был скромным, тихим юношей. Его взгляд за толстыми стёклами нелепых очков казался робким. Он смотрел на мир с какой-то детской надеждой, но держался он при этом спокойно и с достоинством.
Вторым игроком защиты оказалась Аня Лебедева, девушка невероятной красоты — Тане даже захотелось зажмуриться, глядя на неё. Тонкая, гибкая, с кукольным лицом в обрамлении пушистых белокурых волос, она лучезарно улыбнулась Тане, сразу расположив её к себе.
Последним представленным был нападающий, больше похожий на восточного принца, чем на драконболиста. Карим Амирхан, — так его звали — высокий атлет с чёрными миндалевидными глазами, рассматривавшими Таню так нагло и страстно, что ей стало одновременно и лестно, и не по себе. Стало ясно, кто сменил Жикина на посту первого красавчика Тибидохса.