Я испугался, что нас услышит Аркадий Моисеевич, но тут вдруг сообразил, что Хельга говорит намеренно громко, специально, чтобы ее голос из коридора был услышан. В конце коридора была открытая дверь, из нее шел яркий свет, который не был виден с улицы.
— Нам туда? — спросил я машинально, и Хельга, подталкивая меня рукой, сказала:
— Туда. Нас уже ждут.
Ощущение страха внутри меня все нарастало. Издевательские нотки в Хельгином голосе резанули меня и заставили вздрогнуть от неожиданности. Столько злобного торжества вдруг прорезалось в нем, столько издевки… Я не ожидал этого и сразу же сжался от дурного предчувствия. Я вдруг почувствовал то, что ощущают люди, страдающие клаустрофобией — боязнь замкнутого пространства.
Я физически ощутил, как закрылась за мной железная дверь, как впереди меня слепит яркий свет из операционной, где меня ждали…
Что все это значит? И этот странный голос Хельги, который так разительно изменился в тот момент, когда мы вошли в морг…
Первым моим поползновением было броситься вон, наружу, на воздух. Туда, где не было железной двери, узкого коридора и яркого света неизвестно откуда. Где Хельга была моей возлюбленной, и голос ее был ласковым и дружеским.
Но бежать? Как? Куда? А если я ошибаюсь, и просто у страха глаза велики? Если я испугался в решительный момент и сейчас позорно сбегу? Как это будет глупо. Я никогда себе этого не прощу.
Но все же… Бежать? А если уже поздно? Коридор узкий, и я прошел по нему уже большую часть расстояния до открытой в операционную двери…
Я машинально, как автомат, сделал еще несколько шагов вперед. Наверное, так идут люди, приговоренные к казни на эшафот. Ноги несут тебя сами, вне зависимости от тебя самого.
Хельга остановилась, пропуская меня вперед, и я услышал ее голос за моей спиной:
— Вот и конец. Сыщик нашел то, что искал.
Поговорив с доктором Феликсом, Скелет задумался. С одной стороны это было здорово — то, что рассказал доктор. Если ему действительно удастся устроиться на работу в этот самый морг, то можно будет считать, что дело в шляпе. Тогда уже преступникам точно не уйти.
Может быть, Феликсу даже удастся втереться к ним в доверие, и тогда они сами раскроются перед ним. Тогда их можно будет просто брать голыми руками. Бывает же везение на свете.
Но с другой стороны, Скелет очень не любил привходящих обстоятельств. Он не доверял людям со стороны и не верил в бескорыстную помощь.
Феликс сказал, что завел себе возлюбленную в этой больнице. Хорошо, это может быть. Потом он все рассказал этой своей возлюбленной врачихе. Зачем? Дурак, конечно… Но что же теперь поделаешь…
А врачиха решила ему помочь. Это очень мило, но у нее как-то уж слишком быстро это получилось. Если она так хорошо знакома с Аркадием Моисеевичем и для нее ничего не стоит обращаться к старику с такими просьбами, то отчего она не сделала этого раньше?
Да и вообще, Скелет уже успел познакомиться с Аркадием Моисеевичем и знал, какой у того скверный, несговорчивый характер. Так он прямо взял и согласился встречаться с каким-то протеже.
Хотя всякое бывает в жизни. Может быть и такое. Может быть…
Скелета смущал еще один факт. Встреча Аркадия Моисеевича с Феликсом была назначена на половину десятого вечера. Но за столько дней и ночей, что Скелет провел тут, следя за моргом, он уже точно знал, что старик-патологоанатом аккуратно уходит с работы не позже семи часов. И никогда не приходит по вечерам.
Распорядок его дня был Скелету хорошо известен. Около одиннадцати старикан являлся потрошить трупы, а вечером шел пить свой коньяк с шампанским, чтобы потом гулять с псом.
С чего бы это он вдруг решил прийти в морг в половине десятого? Неужели для встречи с протеже этой Хельги? Принял бы его днем, какая разница?
Феликс не знал распорядка работы морга и поэтому ничего не заподозрил. Вечером так вечером. Но Скелета все это заставило задуматься.
Было четыре часа дня. Скелет взглянул на сделанную им только что во время разговора с Феликсом запись. Хельга Хявисте… Очень приятно.
Надо бы спросить у Феликса про эту женщину. Все люди, которые приобщаются к делу, должны учитываться. Кто они и что они — это закон оперативной работы. Идеально было бы почитать ее личное Дело. Что закончила, когда, какие были награды и взыскания… Выезжала ли за рубеж? Кто муж? Есть ли дети и какого возраста они?
Скелету было известно, что иногда такая вот безобидная и, казалось бы, не относящаяся к делу информация может очень пригодиться.
Позвонить опять Феликсу и спросить у него самого? Но он сам только что сказал, что она его возлюбленная и что они вместе учились в институте. Он, скорее всего, вообще плохо воспримет вопросы Скелета на эту тему. Да и будет, конечно, прав… Если уж он ей все рассказал вчера, то значит, он ей безоговорочно доверяет. Если Скелет начнет задавать наводящие вопросы, Феликс просто оскорбится и все равно ничего не скажет толкового.