Он нарочно медленно опускал голову, следя вместе с тем за моей реакцией. За тем, как у меня пропадала возможность дышать в одну секунду, а в другую — грудь под тяжестью сбивающегося дыхания чуть ли не разлеталась на куски. Подул на сосок, а затем почти неуловимо лизнул его. Я закатила глаза от наслаждения и закинула голову, но продолжила чувствовать на своем лице пристальный взгляд сводного брата. Спустя непростительно долгое мгновение Шеридан вобрал ноющий сосок в рот, прикусил его снова и исступленно втянул в рот. Он целовал грудь и в экстазе выражал ей свои восхищения. Это было забавно, но у меня не было ни единого шанса на улыбку. Алистер заставлял стонать и выгибаться еще сильнее. Я прижималась к его паху, чувствовала его возбуждение.
— Джоселин… — выдохнул мне в губы, выпрямившись.
Нежный обнаженный сосок задевал жесткую ткань его футболки. Вот проклятье! Это адское трение вызывало еще больше приятно-болезненных ощущений, которые, кажется, приближали меня к сокровенной эйфории. Алистер без жалости терзал мои губы. Я опустила одну руку себе между ног, другой крепко сжимая его мощное плечо.
— Не выйдет, — Шеридан ловко перехватил мою ладонь и самодовольно усмехнулся мне в рот. — Ш-ш-ш…
— Не будь таким жестоким, — лихорадочно водя губами по стальной шее сводного брата, я клянчила у него оргазм, словно маленькая девочка мороженого, — ну пожалуйста…
Он ловко вытащил ключи из заднего кармана джинсов, не менее проворно вставил ключ в замочную скважину, не переставая дерзко и обрывисто целовать. Приоткрыв дверь, Алистер подхватил меня за зад, я инстинктивно обвила ногами его бедра. Не отлипали друг от друга ни на секунду, слепо вошли в квартиру, Алистер что-то задел ногами и споткнулся, из-за чего мы чуть было не грохнулись в прихожей. Но как дети смеялись. Между грязными, абсолютно недетскими поцелуями.
Шеридан спешил, будь у него возможность, он бы прямо на ходу стянул бы с меня трусики. Он передвигался быстро, неосторожно: мы то ударялись о дверные косяки, то о шкафы, и непонятно как не завалились на пол. Алистер пронес меня через гостиную на кухню и даже преодолел короткую лестницу без происшествий. Посадил на край деревянного стола, я уперлась ладонями на отполированную поверхность. Боже, как мы целовались! Как обезумевшие, как умалишенные. Не сдерживали эмоций. Алистер нещадно хватал за бедра, оттягивал кожу пальцами, будто именно это ему и было нужно — причинить боль. Но затем он исправлялся, поглаживал кожу ласково и шептал в губы извинения.
Ему не надо было просить прощения. Я с ума сходила от нашей животной страсти. От того, что друг с другом не аккуратничали. От того, что он не был против царапин. Пока Алистер бездумно ставил засосы на моей шее, я оставляла свои собственные следы на его бицепсах — укусы. Через несколько минут платье валялось где-то на полу, футболка Шеридана — тоже. Сводный брат вернулся к тому, что подразнивал языком и зубами мои соски. Каждая клеточка тела отзывалась на его ласки. Я улеглась спиной на стол, потому что было слишком сложно сохранять вертикальное положение. Выдерживать сладостные мучения оказалось непросто.
Захныкала, когда Алистер вновь как бы не нарочно коснулся трепещущего бугорка у меня между ног.
— Я сейчас кончу!..
Он тут же поднялся и больно прикусил мою нижнюю губу.
— Я сейчас сам кончу от твоих стонов, — с жаром прошептал Шеридан.
Его могучие ладони блуждали везде, нагло ощупывая каждый миллиметр, каждую точку на коже. Длинными нетерпеливыми пальцами он игрался с резинкой кружевных трусиков: оттягивал вниз, возвращал обратно. Бессердечно скалился, когда я извивалась под ним и просила о скорейшем продолжении. Но, наконец, не выдержал сам. Поднял со стола и отнес в спальню — комната, где раньше мне бывать не доводилось. Ни на чем конкретно я не фокусировалась, поскольку нереальное возбуждение туманило разум. Но в спальне преобладали темные цвета. Я даже не удивилась. Это было в стиле моего Алистера.
Он оставил меня, изнывающей от неудовлетворенного желания, на высокой кровати. Выпрямившись, расстегнул джинсы, но не отводил от меня голодного взгляда. Жадными глазами обвел, обследовал с ног до головы. Беззащитная, практически голая, беспомощная и безоружная. Вся его. Нам теперь никто не помешает. В этот раз он уже не остановится, даже если в дверь начнут стучать, а телефон будет разрываться от звонков.