— Ты знаешь ответ? — спросил Шеридан, заметно переживая.
Я кивнула.
— Прочти сам.
Не то чтобы моя просьба ему нравилась, но выбора у него все равно не было. Я следила за мимикой лица Алистера: за тем, как он едва заметно нахмурился, вытаскивая из конверта сложенный пополам лист, и за тем, как нервно облизал губы, разворачивая результат анализа на беременность. Он волновался не меньше, чем я. Я просто хотела увидеть, как сводный брат… расстроится, узнав, что я не беременна.
Но нет. Мой мир практически весь рухнул, когда Алистер облегченно выдохнул и откинул голову назад. Он засунул чертову бумажку, которую мне хотелось разорвать на миллион маленьких кусочков, обратно в конверт и отбросил его на соседнее сиденье. Морщинки на лице разгладились, настроение у Шеридана заметно повысилось. Он поднял руки к голове и растрепал короткие каштановые волосы. Закрыл глаза — и снова облегченный выдох. Я чувствовала, что вот-вот заплачу, поэтому моргнула несколько раз, чтобы этого не произошло. Прочистила горло, попыталась выровнять плечи и мысленно начала собирать по крошечкам свой маленький хрупкий мирок. Потому что я не могла зацикливаться только на этом вечере и на этой реакции Алистера. Позже все будет иначе. И, была уверена, что окажись я беременной, он бы сделал все, чтобы стать хорошим отцом.
— А теперь послушай меня, — Шеридан, положив ладони мне на скулы, внимательно на меня посмотрел, — ты снова пойдешь к врачу, пусть выпишет тебе противозачаточные, хорошо? Ты поняла меня? — Большими пальцами провел у меня под нижними веками; он был со мной так нежен.
Я закивала, но сдерживать собственное разочарование и грусть было очень трудно, почти невозможно. Я понимала, что Алистер говорил дельные вещи, что он был прав, и все-таки им управлял здравый смысл, а мной — сердце и чувства. Я не могла стать такой же, каким он был сам. Мы с ними были такими разными, но нас тянуло друг к другу, как плюс и минус.
— Мы больше не будем рисковать, — он обнял меня, я положила голову ему на плечо, ощущая себя с ним в полнейшей безопасности. — Прости, — сказал Алистер, продолжая причинять душевную боль, — я не должен был тогда поддаваться… — он не договорил и чертыхнулся. — Прости меня, ладно? — поглаживая по спине одной ладонью, пальцами другой перебирал мои волосы. — Это получилось спонтанно, я не планировал. Хорошо, что все обошлось…
Я все-таки не выдержала и, дав слабину, позволила скатиться нескольким слезинкам, однако очень быстро стряхнула их со щек. Постаралась шмыгнуть носом потише. Мы просидели так в его машине не меньше часа, желание секса растворилось в далеко не самой возбуждающей атмосфере. Но мы были очень близки. Оба молчали, никто не выронил за все время ни звука. Просто, прижавшись друг к другу, я и он наслаждались тишиной и присутствием дорогого человека рядом. По крайней мере, я смела надеяться, что являюсь таковой для Алистера.
Сославшись на головную боль, я все-таки уговорила Шеридана отпустить меня домой. Он этого делать совсем не хотел, но мы оба прекрасно понимали, что остаться с ним на всю ночь я все равно не смогла бы. Сводный брат подвез меня ближе к особняку его отца и подарил на прощание множество ласковых поцелуев. Я ощущала это — его категорическое нежелание расставаться со мной, но почему-то именно сегодня, именно сейчас я не чувствовала себя по этому поводу счастливой.
Какая ирония.
Конверт я забрала с собой и по пути к дому, как и хотела, торопливо его растерзала. Фрагменты когда-то важной измельченной бумажки подхватил ночной августовский ветер. Я прошла мимо дежурившей во дворе охраны, кто-то из них — возможно, это был Джонни — пытался мне что-то сказать. Но я перед собой никого не видела, и, откровенно говоря, видеть не хотела. В холле особняка и в малой гостиной горел свет. Да, я угадала: Гералд поднял тревогу — мама сидела рядом с ним на диване. Ее взгляд полыхнул огнем, стоило мне появиться в поле ее зрения. Отчим поднялся, принялся отчитывать. Мать ему, конечно, не уступала.
— Почему ты не взяла с собой телефон, а?! — взревела она; грубее, чем обычно.
Я намеренно оставила сотовый дома. Я знала, что они будут названивать мне. Гералд бросил взгляд в сторону, сдержанно кивнул, и только сейчас я заметила в комнате послушно стоящего охранника.
— Можешь идти.
Тот удалился, а мама снова перетянула все внимание на себя.
— Мы переживали за тебя, идиотка! Ты это понимаешь?!