Я знал, кто так весело смеётся. Я знал, и поэтому не торопился поворачиваться. Я боялся самого себя. Что я хотел сделать с ней? Одному дьяволу могло быть это известно.
Все-таки обернувшись спустя некоторое время, я ощутил такую неимоверную ярость, что не мог видеть ничего перед собой, кроме нее. Она выглядывала из-за двери гостевой ванной комнаты, которую я забыл проверить, и продолжала хихикать, глядя прямо на меня. Между пальцев ее руки была зажата зажженная сигарета. Когда я заметил это, она прекратила смеяться, но только на мгновение — чтобы поднести сигарету к губам и сделать небольшую затяжку. Она ухмыльнулась мне, выпуская дым. Словно испытывала мое терпение.
Так вот. Оно лопнуло.
Я в две секунды уничтожил расстояние между нами и втолкнул Джо в ванную. Ей все еще было смешно. В крошечной комнате она быстро достигла раковины и забралась на белоснежную столешницу, примкнутую к ней. Джо начала болтать ногами, как малолетняя школьница. Меня это кошмарно бесило! Но еще больше — то, что она втягивала в себя едкий дым вновь и вновь, наблюдая за моей реакцией. Устремившись к Джо, я предпринял попытку забрать у нее эту дрянь. С первого раза не вышло — она задрала руку с сигаретой высоко вверх и вытянулась.
— Значит, ты просто решила подшутить, да? — уже нисколько не скрывая своего гнева, выпалил я.
Она захохотала еще громче.
— Как же забавно было наблюдать за тобой! «Кто-нибудь видел Джо?… Ты знаешь, где Джо?… Это вечеринка Джо? Ты вообще знаешь, кто это?!… Скажи мне, где Джо!…» — она передразнивала меня и обезьянничала, неудачно имитируя мой голос.
И даже будучи дьявольски взбешенным, я все равно не мог причинить ей боли. Хотя мне этого очень хотелось.
— Хватит гримасничать! — Когда я сумел отобрать у нее сигарету, она ударила меня в плечо и наконец затихла.
Гадость, которую она курила, я потушил под напором включенной воды. После мы еще с несколько минут молча смотрели друг на друга. Оба были на взводе, но только у меня из нас двоих был повод. Я не мог угомонить шумное, взволнованное дыхание. Сердце билось так быстро, что в крови бурлил адреналин. Я не думал, что вообще могу быть таким встревоженным. Раньше я всегда был уверен, что у меня все под контролем. Но Джос упрямо разрушала все мои представления о собственной жизни. Я ненавидел ее за это.
Неожиданно она протянула ногу и лодыжкой коснулась моего бедра. Я замер, будто впал в оцепенение. Там, за дверью, существовал целый мир, который яростно превращал наш дом в поле битвы. Но здесь — и я осознал это только сейчас — были только мы с ней. Если только никто не решит войти сюда и прервать нас, потому что дверь я не запер. А, собственно, что кто-то должен прервать? Чушь какая… Да, у меня пересохло в горле и дыхание стало прерывистым. Да, я пораженно приоткрыл рот. И… я знал, если Джо пожелает поцеловать меня в эту минуту, я не стану сопротивляться. И эта мысль, наверное, пугала больше всего.
Когда я отодвинулся, Джоселин придвинулась ближе так, что осталась сидеть на самом краю столешницы. Расстояние между нами было достаточно небольшим, чтобы она сумела коленями сжать мои бедра. Я сглотнул, и она тут же это заметила. Кривая ухмылка на ее аппетитных губах сменилась приглушенным вздохом. В ее взгляде я встретился с неприкрытым испугом. Я также ясно видел в глубине голубых глаз волнение и… возбуждение. Я презирал себя за то, что во мне бушевали подобные чувства.
Одно ее колено чуть сползло вниз, а после поднялось вверх. Спустя несколько секунд, и не думая прерывать со мной зрительного контакта, Джо проделала то же самое другой ногой. Какого-то черта я подался вперед — всего на пару сантиметров, однако и этого хватило Джоселин, чтобы она сумела упереться коленом в мой торс.
— Ты был с ней сегодня? — прозвучало почти отчаянным шепотом в тесном пространстве.
Я промолчал. Единственное, с чем я сейчас справлялся — это сглатывать и изредка моргать. Мы оба знали, о ком идёт речь.
— Ты трогал ее? Целовал ее?
Теперь сглотнула Джо. Ее ресницы затрепетали над глазами цвета июльского неба, когда она спросила:
— Ты трахал ее?
Я больше не мог. Больше не мог воевать с самим собой за убийственное желание хотя бы один раз прикоснуться к пухлым губам Джос. Поэтому я резко развел ее ноги в стороны, придерживая руками за бедра, и поцеловал ее грубо, сильно, неприлично. Я заткнул голос своей совести и наконец-то делал то, что хочу. А хотел я до умопомрачения, до сумасшествия Джоселин Риццо.