Пусть Джо сама решает, хочет ли она рассказывать о произошедшем своей матери. Я мог предположить, что Моника даже не заметит каких-либо изменений в своей дочери, потому что всегда слишком занята собой.
Как только врач покинул палату, я опустил руки вниз, принимаясь слушать его. Исайя схватил с подоконника принесенные им пончики и влетел в палату, тогда как доктор попросил быть осторожнее и возмутился вслед сбивающему с ног посетителю. Я остался за порогом и сосредоточился на рекомендациях доктора и на его оценках травм, которые получила Джо. К счастью, все было в действительности относительно нормально, и переживать было не о чем. Но, разумеется, Джоселин лучше бы пару дней полежать в постели. Мне бы не хотелось, чтобы компанию ей составлял Исайя. Лучше — какой-нибудь остросюжетный сериал.
Доктор сказал, что выпишет Джо мазь. Он велел подойти вместе с ним к регистрационной стойке за рецептом. И напомнил, что из-за растянутой лодыжки Джоселин следует исключить всяческие нагрузки на правую ногу хотя бы на пару-тройку дней.
— Пожалуйста, не забывайте про холодные компрессы раз в два-три часа, пока не спадет отек, — бесстрастно произнес врач, заглядывая в бумаги, прикрепленные зажимом к папке-планшету. — И помните, что между ледяными процедурами необходимо делать тридцатиминутные перерывы, ладно? — Он сказал это скорее для себя самого, потому что даже не смотрел на меня.
Мне пришлось идти с врачом в одном темпе, когда тот поспешил вперед по коридору.
— Купите в аптеке голеностопный бандаж и, когда отек спадет, проследите, чтобы синьорина Риццо обязательно его надела. Я уже вколол пациентке обезболивающее, но при возобновлении боли пусть она принимает ибупрофен или репозал. — Врач остановился и возвратил ко мне свой взгляд лишь у стойки регистрации. — Однако я настаиваю на том, чтобы пациентка не злоупотребляла обезболивающим средством и выпивала таблетки только при сильной необходимости.
Я несколько раз кивнул, внимательно его выслушав. Затем он выписал обещанный рецепт, после чего я поблагодарил врача пожатием ладони, а затем без заметной спешки направился к палате 1391. Интуиция не зря подсказывала мне, что открывать дверь — не самая лучшая идея. Но я все-таки сделал это. И увидел то, чего не хотел. Исайя обнимал Джо. Она обвивала руками шею моего друга, морщась от, кажется, несильной боли. Но стоило ей открыть глаза и увидеть меня, стоящего на пороге, как тут же ее зрачки расширились. Я почувствовал власть, о которой даже не мечтал. Это намного больше, чем просто руководить штатом людей. Я почувствовал власть над одним человеком. Я ясно разглядел это в небесно-голубых глазах Джоселин.
Она обнимала Исайю, и прямо сейчас ее руки крепче прижали его к себе. Но я знал, я был твердо уверен в том, что на месте моего друга Джо представляет меня. Непонятно, кто больше был причастен к этой разворачивающейся катастрофе — она или я?
Я был неправ: скрыть правду от Моники не получилось. Джоселин могла пользоваться для ходьбы только одной своей ногой, а на ее виске был зафиксирован белый пластырь. Левый локоть и правая лодыжка были закреплены эластичными повязками. Такое вряд ли можно было утаить от родных. Я просто надеялся, что матери Джо не окажется дома, но она была здесь, когда мы втроем ввалились в гостиную. Один из охранников придержал дверь, ожидая, когда Джо окажется внутри. Моника, громко ахнув, моментально подбежала к дочери. Она вскинула руки к ее лицу и стала рассматривать царапины на щеке.
— Что, черт возьми, случилось?! — Моника смерила меня безжалостным взглядом льдисто-голубых глаз. — Как это произошло? Что с моей дочерью?! — потребовала она ответа у меня и у Исайи.
Я не стал дожидаться, пока Джо нагрубит матери, и первым сообщил мачехе о происшествии. Моника испуганно глядела то в мои глаза, то всматривалась в уставшее лицо Джоселин. Та же держалась за Исайю, как за спасательный круг. Моника скривилась, будто от отвращения и, разведя руки в стороны, закричала на дочь срывающимся голосом.
— Почему ты вечно куда-то вляпываешься?! Как же я от тебя устала! — Она уронила руки вдоль бедер. — Ты хоть представляешь, как мне надоело все время за тебя переживать?!
Я попросил Монику помолчать, за что она и на меня выплеснула часть своего негодования. Исайя продолжил медленно вести Джоселин, пока она сама не пожелала остановиться. Держась за ушибленное ребро рукой, она обернулась к матери. Как только Моника заметила ее полыхающий злобой взгляд, то тут же заткнулась. Мы с Джо прекрасно понимали, что ее мать ничегошеньки не знала о душевных терзаниях. Исайя легко подтолкнул Джоселин вперед и, послушавшись его, она снова начала движение, опираясь только на левую ногу и на плечо моего друга. Я и не понял, в какой момент мои ладони сжались в кулаки, но мне ужасно сильно хотелось врезать Исайе и заставить его свалить из этого дома.