Мама так же полыхала гневом и презрением. И доктор, будто почувствовав это, старался держаться от нее подальше. Я прекрасно понимала его. Врач был доволен моим состоянием, убедил мою мать, что я в полном порядке, при мне подписал письменное заключение о лечении и, пожелав скорейшего выздоровления, оставил нас. Но как только доктор ретировался, мама снова стала нападать на Алистера. Спрыгнув с кушетки, и начав поспешно собираться, я напомнила ей, сколько раз по ее же просьбе он помогал мне. Гералд меня поддержал, хотя его сын попросил не вмешиваться в наш с матерью разговор. Он собрался было вообще покинуть палату, но тут Дино схватил мой рюкзак, повесил себе на плечо и, обняв меня, подтолкнул к двери. Я машинально метнула тревожный и слегка растерявшийся взор на своего сводного брата. Его ладонь на долю секунды замерла над ручкой двери. Он одарил Дино долгим тяжелым взглядом, но, в два счета опомнившись, поторопился удалиться.
Мы с Дино медленно зашагали вперед по больничному коридору. Он пока не спешил задавать вопросы и строить планы на будущее. Внезапно звуки вокруг стали приглушенными и нечеткими, словно все происходило где-то под водой: надоедливое чириканье Элен, угрозы матери подать в суд на владельца ножа и мое невнятное «нет» на это, твердые шаги Алистера впереди. Я была сосредоточена только на том, как он уходил.
Он уходил.
Я никогда не прощу себя, если сегодня безвозвратно все испортила, если у меня больше не будет шансов на исправление, если не смогла заставить Алистера ревновать по-настоящему. По-животному.
Двое полицейских и парниша, наградивший меня шрамом на всю жизнь, замаячили на горизонте. Один из легавых несколько грубо двинул худощавого мальчика в спину, из-за чего тот споткнулся на ровном месте. Хорошо, что он сумел удержать равновесие. Посторонний шум постепенно становился различимее и отчетливей. Но я все еще продолжала находиться в некой прострации и пыталась переварить произошедшее. Полицейский спросил меня, хочу ли я написать заявление. И я ответила, что нет, не хочу. Парнишка напротив, имени которого я так и не запомнила, засветился от счастья. Кажется, мое решение ошарашило всех. Представителей власти, в том числе.
Пройдя мимо них, я едва перебирала ногами. Голова кружилась, хаос понемногу поглощал меня, и я боялась, что могу не справиться. Я ругала себя, это правда. Я мысленно обвиняла себя в грядущем абсолютном безразличии Алистера. Конечно, мне было не до «неуловимого преступника». Мать, подбежав, переспросила, все ли правильно она поняла? Я подтвердила, что претензий к соученику школы не имела.
Мы с Дино двинулись дальше.
Мама незамедлительно устроила очередной скандал.
Глава 12
Джоселин
Как это ни удивительно, но спустя пару дней после того вечернего происшествия я уже начинала думать, что будет совсем даже не плохо, если Алистер переедет к себе. Это, конечно, должно случиться в любом случае. На следующей неделе. Но если он вдруг решит поторопиться, я не стану возражать. Меньше чем за полчаса, проведенных с ним в палате, я осознала (ну слава богу), что он и сам не понимает, чего хочет. Мои желания не изменились — мне нужен был он один, однако и от него я хотела того же. Я хотела определенности, которую Алистер дать мне не мог. Я прекрасно знала, что нравилась ему. Да, пора признать: просто нравилась, никаких чувств он ко мне не испытывал. Ему всего-то и надо было, что уложить меня в постель. И не приходись я ему сводной сестренкой, он даже и не боролся бы с собой. Скорее всего, я тоже была виновата в том, что Алистер воспринимал меня только как сексуальный объект — я действовала очень неприлично и не думала о последствиях. В мыслях тогда вертелось лишь: разжечь интерес красавца с татуировками на спине. Я была не права, я должна была быть недоступной, загадочной. Но, поддавшись смешанным и неуправляемым эмоциям, поступила иначе.
Пусть Алистер уезжает, и мне тогда уже не будет так больно. Мне не будет настолько тяжело. Ощущать его запах в доме, слышать его шаги на лестнице и сбегать в ту же минуту, стараться не смотреть ему в глаза и отворачиваться, когда он заходит в комнату, — это все невыносимо трудно. Пусть он исчезнет из моей жизни насовсем, ведь он сам говорил, что хотел бы от меня этого же. Мы оба сделаем друг другу одолжение, в таком случае.
Ни наркотики, ни алкоголь не заставляли меня чувствовать себя такой оцепеневшей, как это делаешь ты…
Ты заставляешь меня чувствовать себя нимфоманкой,
Я теряю контроль.