— Ты же знаешь, что это не так, — едва-едва прошелестела я.
Я поняла, что Алистер услышал меня, лишь когда он ответил:
— Все так.
Вот такой сухой лаконичный ответ, не терпящий возражений. Песня заканчивалась, ее финальные аккорды забирались ко мне в сердце, чтобы навсегда остаться там вместе с этим печальным моментом. Концом нашей истории. Как же мне удавалось все еще не плакать? Как удавалось держать лицо? Загадка.
Я немного отстранилась. Черт возьми, это же он сам держал меня и не давал уйти! Это он. Я бросила на что-то надеяться. Просто молча согласилась с ним, пускай и мысленно обливалась слезами в своей комнате. До самого утра. Это точно. Я ведь дала обещание, что отпущу Алистера, если он захочет этого сам. Я пообещала же. Все честно.
Впрочем, он никогда не любил меня. Хотел — да, но не любил. Поэтому страдать придется только мне одной. Хорошо хоть Алистер сможет идти дальше сразу после того, как перешагнет порог своей квартиры сегодня ночью.
Подумать только! Я все еще волновалась за него. Переживала. Идиотка. Стоило начаться другому, какому-то незнакомому мне треку, я вырвалась из рук Алистера и помчалась вон. Слезы нахлынули градом, я пыталась незаметно смахивать их со щек, пока направлялась в сторону уборных. Но дойти до них я не успела, поскольку чья-то жесткая ладонь остановила меня, здорово схватив за локоть. Я молниеносно обернулась. Это оказался Исайя. Он неприветливо оглядел меня с ног до головы, и остановил затем пасмурный взгляд на моем лице.
— Значит, из-за него ты меня продинамила, — выдавил он из себя.
Это не было вопросом.
— Влюбилась в сводного братишку? — Исайя был уже порядочно пьян, поэтому я почувствовала необходимость держать между нами дистанцию, но, судя по его крепкой хватке, он был против. — Как жаль, — притворно сочувствующе буркнул лучший друг Алистера и Маркуса. — Ты отшивала и отшивала меня… Ради него? — словно не веря собственным глазам и мыслям спросил Исайя нетрезвым голосом.
Я попыталась высвободиться, но и теперь ничего не получилось.
— Пусти, — вытерев мокрое лицо, сипло проговорила я. — Прошу тебя, пусти.
Исайя упивался возможностью насладиться моим удрученным и подавленным состоянием.
— Знаешь, а я ведь знал другого Алистера, — ядовито вякнул он. — Ты же и представить не можешь, что он когда-то делал, чтобы произвести впечатление на Еву.
Моя голова машинально дернулась в сторону. Я знала только одну Еву — жену Лукаса Блэнкеншипа, непосредственного босса Алистера.
— Да-да-да, — будто бы совсем по-детски обрадовался Исайя моей догадливости, — именно она. Ева Мадэри… ох, excuse me, Ева Блэнкешип. Интересно, — он незаметно указал на нее, глубоко беременную, пальцем, — чей у нее ребенок в животе?
Я разозлилась на него, вырвала все-таки руку и прошипела:
— Мерзавец!
В горле невыносимо жгло. Ладонь зудела от желания вмазать Исайе пощечину.
— Не нравится такая правда? — он пристально глядел мне в лицо, склонившись надо мной.
Этот Маринелли не был похож на себя прежнего. Угрюмый, диковатый и нелюдимый. Он вдруг вскинул руку, и я подумала, что он снова хочет вцепиться в мой локоть, однако нет. Исайя всего лишь провел пальцами по заживающей ножевой ране. Он осмотрел меня еще раз — отвратительно, как шлюху. Я отпрянула и спиной наткнулась на чью-то твердую грудь. Позади, как выяснилось, стоял Дино, упирая руки в бока и отводя локти назад. Он высоко поднял голову и выставил грудь вперед. Я уставилась на него снизу вверх. Обычно очаровательный и благообразный Дино, сейчас весьма угрожающе занимал личное пространство Исайи. Фантини ни капли не был здоровяком, но каким-то образом у него вышло принять злобный и агрессивный вид.
Они с Исайей оба вытеснили меня своими поступательными движениями друг на друга.
— Твой бойфренд? — Маринелли двусмысленно повел бровью. — Официальный?
Дино тут же схватил его за грудки и хорошенько встряхнул.
— Ты что мелешь, придурок?
Поддатый Исайя отдернул от себя чужие руки и, не раздумывая, раздраженно отшвырнул в сторону Дино. Маринелли едва стоял на ногах, но все равно еще размахивал кулаками, однако это не увенчалось успехом. Неудивительно, что его так быстро скрутили и посадили на украшенный цветочной композицией стул. Я не сразу сообразила, что Дино теперь не в одиночестве выступал против бесчинства Исайи. К моему однокласснику присоединился Алистер. Он пригвоздил друга к стулу требовательным взглядом, и тот не то чтобы покорился, но, наконец, замолчал и стряхнул со своих плеч ладонь Шеридана.