Первый тест. Отрицательный.
- Дальше, - истерично командует он.
Когда все четыре показывают отрицательный результат, он поворачивается ко мне. Наклоняется так близко, что я чувствую запах его немецкого парфюма, и, облокотившись на ручки кресла, с самым свирепым лицом смотрит на меня.
Я стараюсь сохранить лицо, результат мне был известен заранее, а вот что он устроит из этого целое представление – нет.
Удар.
Позиции сменяются, и я уже прихожу в себя на полу, лоб нестерпимо ноет, как и правая щека. Я коснулась носа, растерев алые пятна между пальцами. Вроде не сломал. В ушах нестерпимо звенит и где-то на заднем фоне слышится возмущенный ор Мэдера. Я подняла на него глаза.
Смог? Решился? Серьезно? Это что, шутка?
У Мэдера внезапно выросли яйца, и он решил поиграть в мужчину?
Хотя… это была скорее пощечина, чем удар. Нелепо и как-то по-женски. Я села в кресло, нащупав ручку и оперевшись на нее. Челюсть хрустит. Я вправляю ее под испуганным взглядом врача, его белое, покрытое испариной, лицо вызывает у меня тошноту. Меня передернуло от отвращения.
Не знаю, стала бы я уважать Мэдера больше, если бы он ударил меня по-мужски кулаком. Наверное, все равно нет, так как драться с женщиной, тем более беззащитной – это низость в любом случае для мужчины. Впрочем, о чем мы говорим вообще? Это же Мэдер, в нем только сучья женская ипостась, которую он маскировал наличием придатка между ног. И сейчас он выглядел как разозленная баба, готовая поистерить. Но мне страшно. Потому что раз решился на это, то не пройдет и пары месяцев, как он решит, что и этого мало.
- Я не знаю, как ты это делаешь, но я найду твои лазейки и всех их закрою.
Я молчала и держалась за щеку. Что тут скажешь?
- Черт. Неужели так сложно делать, как я скажу?
Он ходит кругами, топая и фыркая, словно жеребец. В гостиной возникло молчание, которое можно резать ножом. Радует, что нет Мэдди, она позлорадствовала бы или подлила масла в огонь.
Чертов ублюдок.
И почему он не взял в жены ее? Идеальная парочка была бы.
- Ты доигралась, Мариса. Если ты продолжишь в том же духе, тебя ждет домашний арест. А в твоей квартире не будет работать ни телефон, ни интернет. И не выйдешь оттуда до тех пор, пока у меня не появится сын.
Мэдер улыбается мне и потом повелительно разводит руками:
- Это последние дни твоей свободы. Наслаждайся.
На меня находит приступ слабоумия, и пока он продолжает расхаживать передо мной туда-сюда, я набираю на планшете:
А вдруг ты ювелир? - Безэмоциональный электронный голос застает его врасплох. Мои брови против воли чуть приподымаются в вызове. Его лицо краснеет пятнами, кажется, он на грани собственного терпения, но, когда я улыбаюсь, неэстетично хлюпнув носом, из которого течет кровь, он отступает назад.
- Ты больная. На всю голову. – Мэдер качает головой и хватается за собственную шевелюру. - Я от тебя избавлюсь, как только получу, что мне нужно. Убирайтесь отсюда, - это уже врачу. Тот похоже и сам не рад, что здесь оказался.
Когда Мэдер ушел из комнаты, моя улыбка погасла. Щека досадно ныла. Я схватила со стола салфетку и запрокинула голову.
Проблема.
Арест и все остальное. И его слова. Я догадывалась, что дети ему нужны прям кровь из носу (упс, каламбур) хотя и непонятно, почему именно сейчас началось такое давление. Но то, что он избавится от меня, и даже не будет терпеть, как мать своих детей… неприятно. И проблематично. Одно дело, когда тебя тихо ненавидят, но терпят, другое, когда он попытается меня убить. При чем будет делать это открыто и возможно даже с той же фанатичностью, с какой пытался сейчас оплодотворить меня.
Что ж… у меня есть немного времени до тех пор, пока его терпение не лопнет окончательно. И что-то около недели, когда он не будет наседать на меня с этим, и возможно даже забудет про мое существование.
Часть 11
Как только дверь захлопнулась за Мэдером, я закрыла глаза и, облокотившись на спинку кресла, сидела какое-то время. Тишину комнаты нарушало мерное постукивание ногтей по лаковому подлокотнику кресла. Мне нужно было время, чтобы осмыслить все это. Но секунды шли, а осмысливание не удавалось, честно говоря.