Валлэк выпустил из рук ключ зажигания и откинулся на сидении, тот повис, позвякивая брелоком в виде металлической совы. Мы так и остались сидеть в незаведённой машине. Он не казался уже разгневанным или разъяренным, просто безумно уставшим.
- Не знаю правда. Не думаю даже, что дело было в рациональности или удобстве, просто… может так сложилось исторически. Но ты ведь знаешь, что люди, которые пишут законы, это не всегда самые умные среди нас. Они могут придумать даже закон, чтобы ходить без штанов, и ты будешь ему безропотно следовать.
«Следовать закону по-твоему плохо?»
- Делать это бездумно – вот что плохо.
«Это не так происходит. Нельзя просто взять и ввести законы, потому что захотелось, какую-то ерунду. Есть совет, который вносит одобрения. Законы были придуманы для того, чтобы мы не задумывались над этими вещами каждый раз, а просто могли наследовать все это, разве нет?»
- Это так. Но все устаревает, и законы тоже. Надо делать ревизию, и понимать, что не всегда законы создавались для того, чтобы нам стало лучше. Чаще всего, чтобы кому-то стало проще нами управлять. И это очень странно. Ты живёшь в самом сосредоточении этих законов, среди тех, кто их пишет. Ты знаешь, что это за люди. Такие, как твой муж, - он делает паузу, глядя на меня, - люди, которым власть и выгода застили глаза. У них нет ничего святого, они готовы продать собственную мать ради выгоды, власти, денег или ещё чего-то… Ты видела, что они делают, какие они на самом деле, и при этом всё ещё настолько наивна, что считаешь, что кто-то из них, вроде твоей сестры, может желать кому-то добра или делать что-то ради кого-то бескорыстно, а не ради того, чтобы получить что-то больше.
Что ж… если говорить, то он прав. Я тоже понимаю это, но…
«В том то и дело, - я вздохнула, - в этом нет никакой выгоды, понимаешь? Если бы было связано с властью или деньгами, они бы стерли все. Полностью. Не оставили бы даже малейшей лазейки. Да и это было бы объяснимо. - Я замерла, подбирая слова. - Но это просто ни о чём. Ерунда. Это ничего не изменит. Наоборот, этот закон облегчил нам жизнь, он просто её сделал более безопасной, более законной, мы стали больше похожи на людей. Просто объясни мне, почему бы не оставить все, как есть? Хорошо, допустим у Кланов когда-то была великая цель или что-то в этом роде, но прошло так много времени, сейчас мы можем жить по-другому.»
- Пока такие, как мы, будут считать, что обращаться – это плохо, мы навсегда будем рабами. – Вдруг жестко произнес Валлэк. - Нам никогда и нигде не будет места. Если мы сами себе не разрешаем быть. Быть такими, какими нас создала природа.
«Тогда ходи голым и пей из озера. Природа нас такими создала. И умри без лекарств.»
- Принцесса, ты так много не понимаешь еще. Ты думаешь, что ты живешь в мире черного и белого, а там много еще чего между двумя этими точками. Но без лекарств я не умру, потому что просто не болею. А не болею, знаешь, почему? Потому что я наполовину зверь, а звери знают, как себя вылечить. И, нет, это не делает меня слабее, а усиливает мои человеческие качества. А если сдохну, то пусть так и будет. – Я сглотнула. – Это природа, ты права. И хожу голым, там, где меня не будут за это арестовывать. И пью из озера, сама видела, оно прямо напротив дома.
Его глаза похожи на яростный лед, а черты лица заострились, превращая его потрет в скульптурную маску.
«Ты знаешь, о чем я.»
- Знаю. Только ты путаешь правила морали с бездарностью, которую кто-то нацарапал на бумажке и выдает нам за истину в последней инстанции. Запрети себе ходи в туалет, это не по морали, ходи раз в полгода. Так же удобнее. Не плачь, не смейся, не ругайся, не выясняй отношения. А лучше сдохни. Также удобнее.
Машина с ревом завелась, и Валлэк в гробовом молчании выехал на дорогу. Наша очередная встреча закончилась его пасмурным настроением и полным отсутствием желания разговаривать друг с другом. Кажется, это становится традицией.
Часть 15
День Уединения настал неожиданно. Точнее он был заранее запланированным, как и всегда, но всегда я была к нему не готова. Он заставал меня врасплох и пугал до чёртиков, до испарины и липкого пота, покрывавшего меня с ног до головы. А ещё стыд. Стыд и вина, что я не могу с этим совладать, и что иногда в кромешной тьме той самой комнаты я испытывала странную сладость, пугавшую меня своей глубиной. Освобождение, как будто над тобой захлопывается капкан, пока ты уминаешь приманку.