Положив трубку, она вновь обращает взор в сторону молчаливого посетителя, теперь слега опирающегося на закрытую дверь приёмной и продолжающего следить за действиями девушки своим фирменным ничего не выражающим взглядом.
— Молчишь? Молодец.
Чем дольше она на него смотрит, тем сильнее он её бесит. И он, и вся дурацкая ситуация в целом, и собственное неумение совладать с раздражением. Не имея ни малейшего представления, что делать дальше, Диана, как бы невзначай, окинула рассеянным взглядом своё рабочее пространство и вдруг, в полуоткрытой тумбочке, где хранились её личные вещи, взгляд выловил блестящий яркий флакон. Судорожно вспоминая, что это такое, девушка просияла: несколько недель назад заботливая мама подарила ей какой-то спрей для усталых ног, который можно использовать даже поверх колготок, и усталость уйдёт, а лёгкость придёт, и ваши ножки — как с обложки, по крайней мере, так было написано на этикетке. Что ж, была не была. Она берёт флакон, наскоро его распечатывает (а ведь так и валялся бы без дела, пока срок годности не истёк, а потом — на помойку), направляется к большому кожаному дивану, что стоит у стены и призван скрашивать минуты ожидания в приёмной немногочисленным посетителям господина Линдеманна. Вольготно опустившись по центру дивана, она пошлым манящим жестом указательного пальца подзывает не сводящего с неё глаз Риделя, вручает ему флакон и наигранно усталым тоном произносит:
— Что-то я забегалась сегодня, помассируй мне ноги.
Ридель ничего не отвечает, видимо, обет молчания без дополнительных указаний нарушать он не намерен; он лишь с воодушевлением опускается на колени, снимает с ног девушки офисную обувь — довольно удобные замшевые туфли с закруглённым носом и на невысоком каблуке — и принимается самозабвенно массировать её ступни, оставив непонятный спрей валяться рядом на полу. Диана томно прикрывает глаза: на самом деле, единственное, на чём она сейчас пытается сосредоточиться — это на том, как бы не расхохотаться. И даже не от щекотки, хотя, безусловно, щекотно, а от абсурдности происходящего, от неудобства за саму себя. Она попыталась представить, как данная картина, должно быть, выглядит со стороны, и ощутимый смешок уже неиллюзорно подкатил к горлу. Вовремя спохватившись и решив не прерывать глупую игру, она открывает глаза, придаёт лицу выражение брезгливого недовольства и строго так молвит:
— Какая-то ерунда получается. Тебе не кажется? Тебе так не кажется? — очередной смешок зарождается в диафрагме, но девушка вовремя подавляет его, нервно сглотнув и закусив нижнюю губу.
Бедный Олли продолжает безвольно сидеть на коленях, опустив руки на них же. В его глазах читается немой вопрос... Именно так, и Диана, кажется это поняла.
— Ну, говори, что хотел, — командует она.
— Мне кажется, колготки... они Вам мешают, — с готовностью, не отметающей напускной робости, выдаёт Ридель.
Внимание девушки зацепилось за слово “Вам” — откуда оно здесь, в этом помещении, между ними двумя? Ну, нам так нам. А насчёт колготок малый, кажется, прав.
— Ну так избавься от них, да поскорее!
Только и ожидавший команды Олли с энтузиазмом проводит по ногам полусидящей перед ним дамы, снизу вверх, но всё не так просто, колготки оказываются куда более сложной вещицей, чем это обычно описывают в пошлых бульварных романах. Несмело проведя обеими руками до самого “окончания” колготок, а именно — до резинки на талии, попутно задирая и комкая в “гармошку” мягкую ткань пышной Дианиной юбки, он подцепляет резинку большими пальцами и вопросительно смотрит в лицо своей подопечной. Диана тем временем уже успела растерять все смешки, дыхание её из области диафрагмы сместилось выше, к груди, она явственно ощутила, как пылают её щёки — всё это заставляет её подыграть действиям незадачливого Риделя и приподнять таз, глубже впечатавшись лопатками в мягкую спинку дивана, так, чтобы Олли смог стянуть уже порядком поднадоевшие колготки с её задницы. Несмотря на то, что колготки плотно облегают фигуру, стягиваются они на редкость легко, наверное, это заслуга повышенного содержания лайкры в составе. Рывком стянув их до самых ступней и даже не порвав, Ридель недолго мешкается, запутавшись в длинных полосах тонкой материи, но вскоре окончательно избавляет Диану от лайкровых оков. Аккуратно отложив колготки на краешек дивана, он хватается за спрей, обильно увлажняет им свои руки и принимается с усердием разминать женские ступни тридцать восьмого размера в своих ловких ладонях. Вдруг он касается их губами, и Диана от неожиданности шепчет то, что уже давно вертится у неё на уме, но что она не планировала произносить в слух:
— Выше.
Ридель с готовностью следует указу, продолжая массировать обе ноги, поднимаясь при этом сначала к коленям и оставляя за собой прерывистые тропинки почти сухих поцелуева, а, задержавшись на коленях, следует дальше, уже с очевидным остервенением нацеловывая внутренние стороны голых бёдер и ладонями поглаживая внешние. Расслабленная под напором незатейливых ласк девушка ещё дальше откидывается на объёмные кожаные подушки, составляющие спинку дивана, толкая таз вперёд, прямо под нос Риделю. В глубине душе ей хочется, чтобы вся эта показуха уже поскорее закончилась, и чтобы она могла спокойно пойти домой, но непременно удовлетворённой. Повторного краха надежд она не переживёт. И не потерпит. Специфика ситуации такова, что “не потерпит” кажется более верным словом.
— Позвольте мне... поласкать себя, — вырывает её из бессмысленных раздумий дрожащий голос Риделя. Значит, всё же, на “Вы”...
Олли уже полунависает над ней, опираясь одним коленом о край дивана. Ширинка его узких, по фигуре, брюк, очевидно топорщится, и девушка, изловчившись, проводит по ней стопой пару раз, немного задержавшись и пощекоча пальцами, прежде, чем снова отвести ногу в сторону. Ридель блаженно закатывает глаза, ожидая продолжения, но...
— Ни в коем случае. Делай что хочешь, но чтобы я кончила, а твой член при этом не покидал штанов. Если я останусь довольна, то, так и быть, приласкаю тебя сама...
Глаза Риделя распахиваются в невообразимом азарте.
— А если останусь недовольна, тогда пеняй на себя...
Последних её слов он уже не слышит; оперевшись о широкую и мягкую поверхность дивана локтями, он в одну секунду стягивает с разомлевшей под ним девушки трусики и зарывается в её промежность. Диане сложно определить степень его мастерства, она сама далеко не специалистка по техническим вопросам, но степень своего возбуждения она определяет безошибочно. Уже не стесняясь и не сдерживаясь, она тяжело дышит, прикрыв глаза, мнёт собственные груди сквозь плотную вязаную ткань, время от времени спускается руками к своему удовлетворителю, то легонько поглаживая его бритую черепушку, то кончиками ногтей проводя по плечам, отчего тот довольно причмокивает, не отрываясь от своей основной деятельности. Оргазм накатывает как раз в один из таких моментов, заставляя её неконтролируемо крепко вонзиться в его плечи острыми коготками, пронзая белую кожу и заполняя полукруглые вмятинки капиллярной кровью. Придя в себя после продолжительных волн, сотрясших её организм в хаотичных конвульсиях, она резво отталкивает довольного Риделя, подсаживается к самому краю дивана, свесив на пол босые ноги и притягивает обомлевшего Олли к себе за ремень:
— Я своё слово держу.
Чуть провозившись с тугой металлической молнией, она, наконец, спускает его джинсы до уровня колен, следом за ними летят и боксеры, и взгляду разгорячённой девушки с растрёпанными волосами и голыми коленками предстаёт напряжённый до предела уже знакомый ей ствол. До него и дотрагиваться-то страшно — того и гляди взорвётся. Пара нежных, неглубоких захватов ртом, несколько манёвров язычком по всей длине, череда резких движений рукой, и Ридель с гортанным выдохом изливается ей на руку. Конечно, это вышло так скоро и сумбурно, что девушка не успела даже проникнуться моментом, но ведь бедолага столько терпел, что всё вполне закономерно и совсем не злит. Хороший мальчик.
— Спасибо Вам, — произносит он, отдышавшись, и слегка склоняет голову, раболепно прикрыв глаза.
— Иди уже, да перед Володькой не светись. Я попозже пойду. На всякий случай, — Диана решает не менять интонаций до самого конца и кажется, её посетитель этому вполне рад.
Отперев дверь, он исчезает в коридоре, тихонько прикрыв дверь за собой и оставив Диану одну. Та ещё долго сидит на диване, без трусов, будто бы и забыв, что в любой момент вездесущий охранник может заглянуть на огонёк. Наконец, она поднимается на ноги, подёргиваясь от холода, спешно одевается, не забыв предварительно вытереть руку салфеткой и убрать спрей для ног куда подальше, кое-как приводит себя в порядок и, когда внешние следы произошедшего успешно зачищены, выключает в приёмной свет, открывает жалюзи панорамного окна, приоткрывает форточку и выкуривает сигарету. Авось до завтра выветрится.