Прикрыв дверь балконную, Диана возвращается в кресло и снова ютится в нём, на этот раз поджимая заледеневшие ступни под ещё сохранившие остатки тепла бёдра. Он о чём-то догадывается. И это серьёзно, раз он ушёл. Обычно его и пинками не выгонишь, обычно он намёков не понимает, а тут... Интересно, каковы его догадки? Знает ли он, что она вдруг стала опасаться его прикосновений, потому что в принципе не жаждет пока никаких прикосновений? Или... потому что хочет уберечь его же от самой себя? Внезапная мысль и малоприятная. Конечно, девушка понимает, что в произошедшем нет её вины, а значит и стыда быть не должно. Как там Флаке это назвал, “знание жертвы?”. Во-во. Но тело голову не слушает. Тело мысли не подвластно. Тело считает себя... испорченным. Девушка с силой тянет себя за волосы — больно, но она не прекращает самоистязание, пока в руке не остаётся клок из нескольких длинных рыжеватых волос. От безотчётного занятия её отвлекает вибрация телефона. Дотянувшись до аппарата, она без удивления обнаруживает одно новое сообщение от Оливера:
“Давно пора это зделать. Давай поженемся”.
Мобильник летит в сторону, а Диана щурится, словно бритвой полоснутая. Грамматические ошибки в тексте сообщения резанули по глазам, а его содержание — по сознанию.
— Всё, Тимош, приехали, — обращается она к прикорнувшему на полу у кресла псу. — Станция конечная. Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны.
Уловив, что хозяйка обращается к нему, лежащий в позе сфинкса пёс радостно потявкивает и принимается разгонять соринки по ковру гладким чёрным хвостом.
На территории цеха абсолютная тишина. В смысле никто из многочисленных присутствующих не роняет и слова, не решаясь нарушить идеальный гудёж производственного станка. Гудёж этот — технологическая мелодия, сотканная из множества звуковых дорожек. Здесь тебе и дребезжание электропил, и гул пчелиного роя, и глухой шум рабочих механизмов. Работник, ответственный за первую, пробную партию, только успевает подкладывать на модульную ленту неотёсанные заготовки цельного массива сосны, и те, пройдя все стадии начальной обработки, падают с противоположной стороны станка прямо на пол идеально гладкими брусками готового к дальнейшей работе дерева. Пробная партия — тридцать заготовок, и когда последняя из них приземляется поверх уже наваленных стопкой, мастер производства отключает станок и выжидающе смотрит на начальство.
Теперь уже в цеху настоящая тишина, безо всяких оговорок.
— Что скажешь, Тилль? — несмело интересуется у партнёра Флаке.
Тот подходит к готовеньким брускам, хватает верхний не глядя — брусок в длину около метра, да и цельное дерево — материал тяжёлый, но в линдеманновских ручищах он смотрится чуть ли не игрушкой. Тилль проводит грубой ладонью по всей длине бруса, с силой надавливая, желая схватить занозу — но нет. Ни одной зацепки.
— Да, это вам не ЛДСП голимая, — едва слышно проговаривает он, и по помещению проносится одобрительный гул.
Первая партия пошла на ура, теперь черёд второго испытания: Флаке даёт указание начальнику цеха запустить все станки разом и прогнать на каждом ещё по одной партии. Работа закипает, а высокое руководство удаляется в кабинет гендира ожидать результатов эксперимента.
— Так что скажешь, Тилль, — уже в полный голос повторяет свой вопрос Флаке, как только дверь за ними закрывается, и они остаются одни.
— Флак, я... не верю. Раньше как будто это не по-настоящему всё было. Беготня да разговоры. А теперь... А теперь нашу работу руками потрогать можно! И это наше! Это мы сделали!
Линдеманн наворачивает круги по кабинету, меряя дистанцию крупными шагами. Флаке с умилением наблюдает за другом. Ему знакомо это чувство — когда ты очень долго к чему-то шёл, и вот наконец можешь пощупать результаты своих трудов, подержать их в руках. Он проходил такое десятки раз — его первая фирма, первая сеть сервисных центров, первая компания по производству программного обеспечения, первая купленная газета, первый проспонсированный митинг. А сколько этих заводов он покупал и продавал. Но Тилль прав: в какой-то мере ММК — это дебют и для него, Лоренца, тоже. Ведь действительно — сами и с нуля. Дурацкая затея Тилльхена, вдохновлённого индустриальными развалинами в родном городе своей бабушки. Тогда Лоренц отнёсся к затее друга скептически, но быстро сменил настроение, как только узнал, что это за город такой, и кто в нём сейчас хозяйничает. Их интересы совпали, а их возможности дополнили друг друга. Лоренц вложился в это предприятие по-крупному, но Тилль вложил в него всё, что у него было — свой энтузиазм. И кажется, никто не прогадал.
Спустя около полутора часов в кабинете раздаётся звонок. Начальник цеха по внутренней связи сообщает, что вторая стадия испытаний также прошла успешно, и приглашает высокое начальство лично ознакомиться с результатами.
— Так что с пиаром делать будем? — на ходу интересуется Линдеманн. — Планировали журналистов там созвать, но теперь это небезопасно...
— Есть у меня одна идея. Звони Круспе.
Уже на следующий день многочисленные самодельные видеоролики из производственного цеха распространились по сети, крупные федеральные СМИ опубликовали новость о запуске производства на воскресшем из небытия ММК, а сам Круспе на время оккупировал приёмную, где, восседая за Дианиным столом, лично встречал всех подоспевших журналистов по одному и решал, кого допускать до святая святых, а кто не дорос ещё. Создав таким образом искусственный ажиотаж, он очень скоро обнаружил у приёмной целую очередь из охотников за провинциальным эксклюзивом. Избранным счастливчикам выделялся личный гид, который сопровождал их в цех, давал пару минут на фото и видеосъёмку, попутно объясняя суть процесса и дальнейшие планы компании, а также разрешал взять интервью у нескольких рабочих. Довольные счастливчики покидали предприятие с “эксклюзивом”, горожане, ещё не остывшие от скандала с неправомерным задержанием одной из сотрудниц комбината, были рады новому поводу почесать языками, и уже к вечеру запуск первой производственной линии стал темой номер один во всей округе.
И только одному человеку сейчас невесело. Сидя в своём загородном доме, генерал Кречетов уже который час просматривает ролики и публикации, запивая увиденное элитным виски, и думы его тяжелеют соразмерно просмотренному и выпитому. По его прикидкам, запуск вообще не должен был состояться. По его прикидкам, репутация немцев уже давно должна была быть безвозвратно утерянной. Что теперь? На носу выборы, а они пиарятся, в регион того и гляди нагрянут представители службы внутренней безопасности ФСБ с внутриведомственной проверкой, а это уже серьёзно. Двоих его ребят уже вызывали на беседу. И ведь как странно — им ставят в вину то, что эту сучку не поили и не кормили, а также шантаж. Но про него — ни слова. Почему она молчит? Что у них на уме? Уж не хотят ли они предъявить сей козырь непосредственно перед выборами? Или… Генерал одним махом осушает очередную рюмку и с шумом выдыхает. Или, что куда хуже, они имеют на него личные виды. Та рюмка была за Коляна. Раньше всё это казалось генералу игрушками, даже Лоренца он не считал какой-то реальной угрозой, но теперь он уже так в себе не уверен. А что если ему уготовлена участь Коляна? Он этих отморозков чего угодно можно ожидать. Ему сложно себе в этом признаться, но да — он боится. Не за карьеру, не за власть и не за деньги — возможно, впервые в жизни он боится за себя. Их нужно остановить прежде, чем они успеют что-нибудь сделать. Но так, чтобы ему самому на этот раз удалось выйти сухим из воды. Но как? К кому обратиться за помощью?
Внезапная пьяная догадка заставляет генерала улыбнуться собственному отражению в оконном стеке. Ну конечно… Есть у него старый товарищ, с которым их дорожки разбежались ещё в девяностых. Тому удалось за бесценок тогда купить на торгах крупное предприятие где-то в Сибири. Сначала лесозаготовки, а дальше — вторсырьё. А сейчас, кажется, у него целая сеть мебельных фабрик по всей стране. Возможно, он не откажется вспомнить молодость. Молодыми они много у кого и много чего отжимали. Конечно не в таких масштабах, но ведь и они уже не те — другой размах, другие возможности. Неужели старому дружбану не нужен ещё один заводик? Задарма? Только приходи и возьми, и делай с ним, что хочешь. И тебе никто здесь, во Мценском регионе не помешает. Только чтобы имя Кречетова не всплыло при этом никаким боком. Генерал наполняет ещё одну рюмку — на этот раз за победу. Осушив её, он набирает номер своего секретаря. Пусть тот найдёт действующие контакты нужного человека, да побыстрее.