Выбор наряда не занимает много времени — сегодня ему хочется чего-то серого, в тон настроению. Но не строгого — ему не перед кем изображать надменность, он сегодня один и может немного поиграться. Короткое скромное платье из лёгкой вискозы ладно облегает фигуру, не скрывая главного — волшебных ног. Стальной, чуть блестящий оттенок ткани зрительно усиливает бледность тела, что само по себе не страшно, но только не для кожи ног. Шнайдер возбуждённо распечатывает новенькую упаковку и в считанные секунды натягивает на себя тонкие чулки оттенка лёгкого загара. Вернувшись во всё ещё погружённую в полумрак комнату, Фрау делает несколько оборотов возле зеркала, прислушивается к собственным ощущениям — не жмёт ли бельё? — и уже почти довольная собой добавляет последние штрихи к своему новому, только что созданному самоощущению. Никаких плюшевых тапок — сегодня только летние туфли из серой тонкой замши на высоком устойчивом каблуке. Первый этаж — никто не услышит звонких шагов. Фрау прогуливается по комнате, привыкая к неразношенной обуви, всё глубже погружаясь в сказку. Однако смутное ощущение, будто чего-то не хватает, настойчиво подпорчивает почти уже идеальный настрой. “Шайзе”, — тихой, нежной интонацией выругивается Фрау Шнайдер и спешит обратно в спальню. Пара пшиков “Марины” — на грудь и на волосы — самого Шнайдера больше нет и до утра не будет.
Планы на ночь у Фрау далеки от оригинальности — предусмотрительно задёрнув шторы на всех окнах и налив себе немного коньяку, она удобно располагается в глубоком мягком кресле, закидывая одну ногу в туфле на подлокотник. Журнальный столик с расположенным на нём ноутбуком она пододвинула как можно ближе к креслу, и, превозмогая неудобство, склоняется над клавиатурой. План прост — включить любимое гей-порно, не жёсткое и не грубое, сегодня она хочет чего-то романтичного и плавного. Выбрав на сайте категорию софт, она поставила первый попавшийся ролик из результатов поиска на загрузку и в предвкушении откинулась на спинку кресла. Ролик грузится, рука Фрау незаметно скользит вверх по бедру и останавливается на неширокой полоске голой кожи, как раз между резинкой чулка и кружевом трусиков. Фрау прикрывает глаза, нерадостные эмоции прошедшего дня вновь воскресают в памяти, она яростно их гонит и про себя ругается — ну где же звук, почему чёртово видео так долго загружается? Открыть глаза, чтобы проверить, что там с роликом, просто лень. Её тело уже расслаблено, голова откинута чуть на бок, а рука так и продолжает покоиться на голом кусочке бедра. Через минуту в комнате раздаётся лёгкое похрапывание.
Пробуждение тягостно и сюрреалистично. Сперва едкий сигаретный дым, бодря, впивается в нос. Затем просыпается слух — классический блюзовый квадрат, три нехитрых аккорда, из которых складывается мелодия, завладевают им, выдёргивая из глубокой тишины. Слова проникают в сознание, сперва лишь призрачными звуками, которыми нам кажутся слова на незнакомом языке, но вскоре ум пробуждается уже настолько, чтобы начать распознавать их значение.
Она была юной, к тому же красивой,
И я видел свет в её синих глаза-ах.
Я обнял её нежно, но вскоре, очнувшись,
Увидел старуху с папиросой в зуба-ах.
Кошмар! Кошмар!!! Перепуганная Фрау распахивает глаза и не сразу понимает, где она. Комната погружена во тьму, а напротив, одетый в одну лишь длинную, не по размеру, домашнюю шнайдеровскую футболку, сидит Стас. И курит. Фрау в ужасе обнаруживает собственную ногу перекинутой через подлокотник, а руку — в непосредственной близи от паха. Моментально собравшись, она старается придать телу позу “поприличнее”, но затёкшие за долгие часы крепкого сна в неудобном положении конечности не сразу слушаются. Наблюдающий за неловкими попытками своей ненаглядной подтянуть ноги под себя, наслаждаясь непритворной растерянностью на любимом лице, Стас довольно улыбается. Джингл включенного на телефоне “Нашего Радио” оповещает о том, что московское время — шесть утра. Это известие окончательно приводит Фрау в чувства.
— И давно ты... здесь? — прокашлявшись, спрашивает она.
— Достаточно. Зарядка твоего грязненького компьютера успела сесть, а я успел принять душ, немного выпить и вдоволь налюбоваться тобой.
Паршивое чувство, будто её застигли врасплох, не покидает Фрау. Она хочет встать и пойти умыться, но любовник предугадывает её желание и в полсекунды оказывается сверху, крепко зажав её узкие бёдра меж своих коленей, а обнажённые плечи пригвоздив к спинке кресла своими ладонями.
— Тссс, некуда спешить — суббота сегодня. А вообще, я пришёл извиниться, — шепчет он в её волосы, одновременно всё теснее прижимаясь к ней всем телом.
— Флаке, что мне делать?
Решив не досиживать вынужденный отпуск дома, в субботу утром Диана примчалась в офис, и, не включив даже рабочего компьютера и успев лишь скинуть верхнюю одежду, без стука ворвалась в кабинет гендира. Несмотря на выходной день, большинство сотрудников сегодня здесь — в период запуска первых линий и тестирования новых предприятие переведено на авральный режим работы. Всезнающая Машка, встретившаяся ей по пути от лифта к приёмной, оповестила, что Флаке с Тиллем сейчас именно там, но вот того, чем они там занимаются, никто из них обеих не предвидел.
Пнув дверь плечом, девушка заваливается в кабинет, решительно настроенная получить наставление от старшего товарища, но то, что предстаёт её взору, остужает её пыл. Флаке стоит у окна, оперевшись голой задницей о подоконник, а Линдеманн стоит на коленях. Застигнутый врасплох гендир судорожно пытается застегнуть штаны делового партнёра, путаясь дрожащими пальцами и никак не попадая пуговицей в петельку.
— Ой, извините, я попозже зайду, — красная, как помидор, ассистентка торопится на выход.
— Рад тебя видеть. В следующий раз стучи, — на одном дыхании выдаёт Линдеманн, встаёт с колен и торопится к двери. Он сторонит девушку плечом, исчезая в приёмной.
— Флаке, мне так неудобно...
И ей действительно стыдно смотреть ему в глаза, да что там в глаза, даже в его сторону глянуть — и то стыдно!
— Прекрати, страдалица. Просто два старых идиота забыли запереть дверь, — Флаке говорит сквозь улыбку, продолжая дело друга: Линдеманну так и не удалось закончить с пуговицей на его брюках. — Mea culpa. Ну что там у тебя? Судя по тому, что ты примчалась сюда, даже не позвонив, дело не терпит отлагательств?
Диана робеет всё ещё, ей трудно говорить.
— Вот, — она решает, что лучшая презентация — это демонстрация, и протягивает Лоренцу свой телефон с выведенной на весь экран смской Оливера. — Несколько дней прошло, а я так и не ответила. А он... молчит.
Лоренц удивлённо принимает аппарат из её рук и читает довольно крупный текст, чуть щурясь — кажется, ему в пору подбирать себе новые очки. Дочитав, он удивлённо произносит: “Мда”.
“Мда” — что это вообще такое? Девушка ломала голову на протяжении нескольких суток, и если бы не безвыходная ситуация, за помощью она бы не обратилась. Но она здесь, а всезнающий Лоренц говорит “Мда”.
— Как мне быть, Флаке, что мне делать?
— Что-что... Купи книжку Розенталя, заверни в подарочную упаковку...
— Блять, я серьёзно!
— А если серьёзно, то я вообще не понимаю, что конкретно тебя смущает.
А ведь и правда — что? Ещё несколько месяцев назад она с ума сходила по загадочному немцу, запав на него даже до того, как впервые увидела. Дальше — больше. Его недоступность распаляла её ещё сильнее, но вот потом... С того самого момента, когда она впервые его добилась, с той самой ночи в Обоснуево, он начал её бесить. Чувство это было противным, но непостоянным: оно то возникало, то снова исчезало. Её бесили его закидоны, его предсказуемость, прямолинейность его мышления, это болезненное стремление к установлению ролей. Но в этом был не весь он. Было в нём и то, что по-прежнему, как в бытность их общения на уровне брокер/секретарь, будоражило её. Во-первых, его тело. Что уж там: если есть на свете предопределённость физиологической совместимости, то это тот самый случай. Во-вторых, уверенность. Да, в скучной предсказуемости есть и свои плюсы — ощущение крепкого плеча и всё такое. Хотя, сколько раз он уже её подводил? Каждый раз — невольно. И это ещё один косяк в их отношениях — вечно что-то идёт не так, и вечно он как бы ни при чём.
Устав читать задумчивость на лице собеседницы, Флаке решает нарушить тягостную тишину.