— Не нет, а да, — спокойно отвечает Тилль. — Как проверять будете — не наша забота. В законе про это ничего не сказано. Мы все необходимые документы предоставляем в рамках указанного срока. Так что, будьте любезны...
— Минуточку, — девушка выскакивает из-за стола, обращаясь к Тиллю: — А Вы кто — представитель кандидата?
— Я не могу быть представителем, потому что я иностранный гражданин. Но как только вы нашего кандидата зарегистрируете, представителей мы наберём, не волнуйтесь.
Девушка делает звонок по внутренней линии, и через минуту в кабинете собирается уже весь изберком полным составом. Мужчины и женщины со смурными лицами осматривают коробки, проверяют пачку предоставленных Володькой документов. Наконец, вперёд выступает самый толстый из мужчин — судя по важному виду, здесь он за главного:
— Ну что же, господин Иванов, документы у Вас в порядке. Их и подписи мы проверим в установленном режиме, и если у нас возникнут вопросы, с предвыборной гонки мы Вас снимем. Ну, а пока — не вижу никаких препятствий для Вашей регистрации.
Около часа Тилль с Володькой ждут в коридоре. Даже не верится, что всё так просто — похоже на подставу. Но отступать некуда. Наконец, председатель избиркома выносит новенькое удостоверение, шлёпает печать, прямо в коридоре, на весу, и торжественно вручает картонку в красной корочке Володьке.
— Вот здесь распишитесь, господин Иванов, и поздравляю Вас. Этот документ даёт Вам право на посещение всех муниципальных учреждений без дополнительных разрешений, на агитацию в рамках...
— Всё понятно, — одёргивает его Тилль, — а теперь между нами: в чём подстава?
Председатель и бровью не повёл. Доверительно наклонившись к посетителям, он выдаёт:
— А просто монополия эта уже вот где, — он проводит ногтем по горлу. — Через минуту из ФСБ начнут звонить, у нас же кроме генерала и каких-то его петрушек ряженых кандидатов и нет вроде. А тут вы. Про вас все наслышаны — скандал на скандале. Двадцать лет мы тут тухли — никакого веселья, а вы за полгода шухеру навели такого, что домохозяйкам и бразильские сериалы уже на хрен не нужны. Население, опять же, взбодрится. Демократические институты в действии и всё такое. Так что вы от нас — от избиркома — удар отведёте. С Кречетовым мы как-нибудь разберёмся, но вот с людьми вам придётся работать самим.
Поблагодарив председателя за честность, Володька прячет новенькое удостоверение в нагрудный карман куртки — в честь столь важного события он нарядился в свою обычную униформу охранника — и вместе с Тиллем покидает учреждение. Всё только начинается — сейчас они направляются на комбинат, чтобы сделать громкое заявление.
— Что-то мне кажется, это представление покруче вашего, новогоднего, будет, — бурчит Володька.
— Покруче, а главное, чтобы поуспешнее, — отвечает Тилль сквозь довольную улыбку. Он уже представляет, как вытянутся физиономии сотрудников ММК, а что начнётся в городе — не представляет даже он.
====== 29. Поворот не туда (И снова всё пропало) ======
После собрания в актовом зале все сотрудники ММК, разделившись на кучки, разбрелись по разным уголкам предприятия, чтобы обсудить новость дня. Да что там — новость столетия. “Ты знал?”. “Не, не знал — а ты?”. “И я не знал”. На собрании Тилль по полочкам разложил картину происходящего: как они дошли до жизни такой, и чего теперь следует ожидать. Подготовка к регистрации кандидата велась просто. Наняли студентов из Машкиного колледжа, чтобы те ходили по квартирам и собирали подписи. Платили хорошо, взяли расписку о неразглашении (не имеющую абсолютно никакой юридической силы — но для студентов-кулинаров сойдёт). Володькину закулису не раскрывали — кандидат Иванов представлялся потенциальному электорату как обычный труженик, фрик и просто способ оживить избирательную кампанию. Личность кандидата у многих подписавшихся вызывала симпатию: воин-афганец, из простых, из бедных — прямо ходячий антипод кабинетному генералу. Люди на предприятии на взводе: теперь их место работы — не просто фабрика какая-то, а самый настоящий политический штаб.
— Так ты всё знала, партизанка несчастная? — уединившись с коллегой в приёмной, Диана пытается выведать у Машки детали спецоперации. Диане даже немного обидно, хотя она понимает: секретность в данном деле — мера вынужденная.
— Ну прости, я не могла сказать! А ты не обижайся — тебе ещё... Ой!
— Что ещё, ну, говори!
— Ничего! Пускай начальство само всё решает, а я ни при чём.
В приёмную залетает Володька, запирает двери на замок и, осмотревшись, расслабляется.
— Что, поклонники замучили? Всего пару часов в новом статусе, а уже от народа бегаешь? — подначивают его девчонки.
— Да непривычно как-то! Я, знаете ли, всю жизнь в тени...
— Ладно, Володь, присядь. Мы тебе чайку нальём. Только ты когда в кабинет губернатора въезжать будешь — смотри, не забудь, как мы тебя чаёчком отпаивали!
Громкий стук в закрытые двери прерывает чаепитие.
— Я знаю, что ты здесь, кандидат, давай выходи! — это голос Круспе. Интересно, что ему нужно?
За дверями Рихард не один — с ним Шнайдер. Машка запускает их в приёмную и вновь запирает двери.
— Фотографы приехали — фотосессия начинается! Вот шмотки, — Рихард бросает на диван новенький комплект униформы, точно такой же, как на Володьке сейчас, только совсем неношеный. — Иди переоденься в кабинете босса — его всё равно сейчас на месте нет, а потом фэйсом твоим займёмся.
— Что? — разом реагируют как девушки, так и сам Володька.
Только сейчас они замечают в руках Шнайдера таинственный чемоданчик.
— Трёхдневная небритость и двухдневный перегар — это, конечно, очаровательно, но нам нужен глянец, — равнодушно поясняет Шнайдер и, водрузив чемоданчик на секретарский стол, торжественно его открывает.
— Ни за что! — истошно орёт Володька, заглянув внутрь.
— А можно мне! И мне! — истошно орут девушки.
— А можно потише, — несмотря на то, что Шнайдер сегодня является сам собой, в его речи нет-нет да мелькают знакомые интонации Фрау. — Я и сам не рад, но что поделать: надо — значит надо.
Через пять минут Володька выходит из кабинета гендира и растерянно смотрит на коллег, ожидая реакции. Казалось бы — ничего же не изменилось: такая же форма, тот же цвет и размер, но эффект новизны сквозит во всём образе. В старой форме охранник был похож на Володьку, а вот в новой — на авантюриста, решившего поиграть в публичность. Усевшись в Дианино кресло и развернувшись к сочащемуся сквозь оконное стекло дневному свету, господин Иванов послушно подставляет физиономию умелым рукам Шнайдера.
— Что угодно, только глаза не мазюкайте. Умоляю! — он почти завывает. — А то буду, как этот, — он не глядя машет рукой куда-то за спину, и Рихард недовольно фыркает.
— Извини, друг, но тебе до меня, как...
Закончить очередную колкость ему не позволяет сигнал о новом сообщении. Знакомый номер, свежие воспоминания. Рихард сохранит имеющуюся переписку навсегда как самую тёплую память. Она же обещала исчезнуть и не писать, а значит, он был так хорош, что красотка в синем мундире всё же не устояла. И новая смс приятно возбуждает его любопытство.
“Извини, я не собиралась тебя тревожить. Но что, блин, у вас там происходит???”.
Ему льстит, что их затея поднимает в городе настоящий переполох.
“Следи за эфирами”, — стандартный ответ, и кажется, такой уже был, а то и не раз. “Я скучаю”, — печатает он следом и тут же стирает, выходя из окна диалога.
— Ну вот, а вы боялись, — довольный результатом, Шнайдер отходит в сторону, чтобы получше разглядеть плоды своих трудов — пока Рихард тыкал в экран смартфона, он успел сравнять тон и заматировать Володькину недовольную рожу. — Смотрится не очень натурально, но фотографы потом отретушируют как надо.
Фотографы ждут во дворе — какие-то молодые ребята, супружеская пара. Их Рихард нашёл по объявлению в контактике. Они в растерянности взирают на “модель”.
— Вы же говорили, нужно будет пощёлкать объекты... Мы не знали, что...
— Хотите отказаться? — с вызовом спрашивает Круспе.
— Конечно нет! — хором отвечают они. — Это же станет жемчужиной нашего портфолио, настоящей рекламой! Все обзавидуются!
Фотосет происходит при смене декораций: вот кандидат в производственном цеху, в окружении рабочих, вот он уже на своём посту — изображает погружённость в охранный процесс, вот он просто прогуливается по внутреннему дворику на фоне офисного здания. Позировать у кандидата получается неплохо — он как-то даже слишком быстро вжился в образ. Сделав несколько сотен кадров, из которых фотографам предстоит выбрать дюжину наиболее удачных, хорошенько их обработать и предъявить заказчику, они переходят к главному: